Да, и это меня не особо вдохновляло. Я даже представить себе не могу, чему именно меня будет учить дед. Как правильно мантры читать, или молитвы на распев? Как подумаю - тошно становится! Это ведь надо с первыми петухами вставать, а то и раньше. У меня аж мурашки от такой перспективы побежали. Вот поэтому я взяла с собой своих лучших подруг. Для поддержания боевого духа! И, конечно же, возможность вырваться из этого грязного во всех отношениях городка.
Я и девчонки с самого детства - не разлей вода! С ними хоть в огонь и воду. Они охотно согласились ехать со мной, после того как получили на то разрешение от властей. Это было обязательное условие, так как девушка могла покидать пределы страны, только по достижении ей восемнадцати лет и с разрешения своего отца (или мужчины, который присматривает за ней). Слава богу их родители были просто счастливы возможности, отправить своих девочек на земли шийенов. Перспектива работать всю жизнь на одном и том же заводе и, не видя больше ничего лучшего, моих подруг тоже, мягко говоря, не радовала. Да и вчетвером все веселее, чем вдвоем со стариком. Хоть он и приходится моим собственным дедом.
Размышляя и взвешивая все «за» и «против», я пришла к однозначному выводу. Это было действительно лучшее решение не только моих родителей, но и родителей моих подруг.
Потому что здесь другая земля, свои обычаи и нравы. Все другое! Одно то, что я наполовину шийенка говорило о том, что жила я на две религии, а посему обычаи двух народов знала, чтила и уважала. Это-то и давало мне и моим подругам возможность выбиться из серости нашего городка. Мой дед согласился принять нас и обучать, зная, как нелегко живется женщине на калкидонской земле. А там глядишь, и жизнь круто изменится. Кто знает, что нас ждет впереди. И это вдохновляло, даря надежду.
Но в данный момент меня не радовало вообще ничего. Ни пыльная, грязная карета с обшарпанными, деревянными сиденьями, ни ухабистая дорога. И ведь даже весенней, солнечный и теплый денек не мог наладить моего настроения. За окном, лично мне не было видно ничего, кроме столбов пыли, да мелькающих деревьев.
Грохот и скрежет, с которым неслась карета, не давал возможности услышать лесных обитателей. Чего уж там говорить о разбойниках, которые если и есть, то сидят притихшие как зайцы в кустах орешника. Я откинулась назад, прислонившись спиной к деревянной стенке. Было неудобно и порой больно, но я уже перестала обращать на это внимание. Считая по себя тех самых зайцев, которые пришли мне на ум. От нечего делать, конечно!
Уже прошло достаточно много времени (триста семнадцать пушистых, сереньких зайчиков). Девочки перестали переговариваться и ждать опасности под каждым кустом, здраво рассудив: ежели что, то нас первых оповестят о появлении. И о чудо! Возница резко натянул повод, лошадь издала истошное ржание, и карета с диким скрежетом остановилась.
Как только мы убрали руки от своих ушей, дабы не покалечить важную часть тела, нам открыли дверцу. И это не было жестом галантности со стороны мужика, сидящего на козлах. Это было от того, что с внутренней стороны дверца вовсе не открывалась ввиду отсутствия ручки. За место нее торчал маленький обломок, за который не было возможности ухватиться даже двумя пальцами (женскими!). Я зажмурилась от яркого света, который ворвался в сумрак кареты и теперь играл пылинками, как мириадами крошечных звезд. Мне даже захотелось погонять их, развеяв руками. Но я решила, что не стану этого делать, особенно когда дядька - кучер громким басом, пополам с кашлем, стал нас выпроваживать из нее.
- Все, приехали! Выходите и забирайте свои вещи, - мужик в очередной раз закашлялся. И в этот раз потрудился прикрыть рот рукавом грязной, замусоленной куртки. - Конечная. Монастырь «Источник».
- А почему он такой крохотный? - тихо изумилась Ами, шепча мне это на ухо. - Больше походит на небольшой храм с одной залой для медитаций.
Мы встали как вкопанные перед деревянными воротами и стеной, сделанной все из тех же неотесанных бревен, заостренных к верху. За ними виднелась небольшая покатая крыша, сделанная из простых досок. Резные узоры украшали ее скосы. Когда-то дед мне рассказывал, что каждый узор, является частью защиты храма от злых духов, а не просто, какой-то умелый зодчий, постарался для одной лишь красоты. Здесь еще рва с затхлой водой не хватало и крокодилов курсирующих вдоль (это я так всегда размышляла). С самого детства, когда я разглядывала картинки с замками в книге, которую читала мне мама перед сном. Там обычно точно такой же был нарисован. Вот и сейчас я подумала о том же, когда начала рассказывать:
- Это потому что он не такой большой, как например другие монастыри в горах Тингшея, - поясняла я. - И вообще изначально, когда дед поселился тут, это действительно был не больной храм. Когда-то, после сильного пожара во время гражданской войны, военные захватчики сожгли их деревню дотла, не оставив ничего, даже надежду на мирное существование. Он, с моей бабушкой, сумели бежать и укрыться от гонителей в этих лесах, далеко от своего дома. Чисто случайно они нашли это место. Здесь жил старый монах, который позволил остаться у себя молодой паре. Бабушка стала помогать по хозяйству, а дед стал изучать всю ту мудрость, которой щедро делился старый отшельник. Прошли года, бабушка родила дочь. Та в свою очередь выросла и уехала, как только познакомилась со своим будущим мужем - калкидонцем. Как не трудно догадаться, уехали они в Варжок. Думала раз там город (другая земля, родина моего отца), то жизнь будет легче и проще. Не угадала! Трудностей было гораздо больше, чем здесь. А возвращаться гордость не позволила. Вот я так и стала иногда только приезжать сюда, как только случай позволял. Но в последний раз я даже не помню, когда была тут! Лет восемь мне было, наверное. Бабушка умерла уже давно. Вот теперь дед живет одиноким отшельником. Даже не представляю, как он один тут справляется со всем. Ведь монастырь стал немного больше, чем я его помню. Вот той крыши (маленькой, зеленой), что слева от основного здания я не помню. Значить новое. Наверное, ему жители ближней деревни все же помогали строить. Она тут единственная, сколько я помню, в часе ходьбы.
- А чему твой дед нас учить