Но мир не стал безопасней. Сколько раз жизнь, проплывшая и проползая сквозь миллионы лет эволюции, повисала на волоске, под угрозой быть испепеленной энергией термоядерной реакции из-за амбиций одного или нескольких представителей человеческой элиты. Сколько раз она облегченно выдыхала, снова возвращаясь в русло того существования, которое с натягом можно было назвать «нормальным». Имевшее место тысячелетиями противостояние человек — природа сменилось на человек — человек. Люди поделились на плохих и хороших. Страны на развитые и отсталые, главным мерилом развития которых, стал лишь уровень потребления, который среднестатистический гражданин каждой мог себе позволить. Природа окончательно покорилась человеку, прячась от его нападок под высокими заборами заповедников и резерваций. Новые территории превращались в карьеры для добычи ископаемых, поля затоплялись или осушались исходя из экономической целесообразности, а некогда бескрайние, покрывавшие все землю леса, стали лишь строительным материалом, к которому надо было относиться бережно, но лишь для того, чтобы что-то оставить своим потомкам. Потребление росло шагами, которые не мог себе представить даже человек столетней давности, росло до тех пор, пока ресурсов перестало хватать на всех и за очередным поворотом, входя в него на полной скорости со скрипом колес и ревом двигателя, человечество, вдруг, не оказались в тупике.
То, что что-то идет не так, стало понятно еще не изломе тысячелетия. Каждую секунду на планете рождалось четыре человека, каждую секунду умирало лишь два. Каждый из этих четырех претендовал на часть мировых ресурсов. Каждый из них, только появившийся на свет из лона матери, еще скользкий и голый, трясущийся на руках акушера, бьющего его по заднице рукой в стерильной перчатке, уже невольно становился участником гонки за таявшие ресурсы. Каждый из них, достигая сознательного возраста, уже имел амбиции покорить этот мир, достигнув высот и уровня потребления, которому бы могли завидовать все. И снова вырубались леса, территории осушались и заболачивались для строительства огромных гидроэлектростанций, и крупные корпорации, для удовлетворения растущего населения, как болезнетворные наросты на слабом теле, вырастали там, где еще совсем недавно щебетали лесные птицы.
Были и такие, кто понимал, что это путь тупиковый, понимали, что движется человечество куда-то не туда, но несколько человек не могут противостоять всем. Огромная машина продолжала катиться вперед, перемалывая всех и все, что вставало у нее на пути. Появились новые инициативы — развивать как можно быстрее альтернативную энергетику, переходить на возобновляемые ресурсы, но даже миллионы ветряных мельниц и солнечных батарей не могли обеспечить и десятой доли общей потребности.
Первым пришел голод. Парниковый эффект, ставший результатом деятельности человека, изменил среднегодовую температуру Земли на полтора градуса. Казалось, рост совершенно не значительный, но этого оказалось достаточным для того, чтобы пошатнуть хрупкую экосистему планеты и привезти к глобальным климатическим изменениям: одни области начали заболачиваться, в других же, наоборот, уровень воды начал падать; почвы, еще совсем недавно благоприятные для сельского хозяйства, пришли в негодность. Как ответ на эти новые вызовы, под сельскохозяйственные нужды стали вырубаться все новые и новые леса. В краткосрочной перспективе это дало незначительный положительный эффект, но уже через несколько лет проявились все катастрофические последствия этих близоруких действий. Оставшиеся «легкие планеты» не могли справиться с постоянно возраставшим уровнем углекислого газа. Парниковый эффект усилился в разы и вот уже целые регионы планеты стали непригодными для проживания. Поток экологических беженцев хлынул на север и юг, что привело к росту напряженности и социальным потрясениям. В качестве ответных мер, развитые страны стали изолироваться от остальных, начали возводиться заборы и стены, но даже за ними никто уже не чувствовал себя в безопасности, так как и по эту сторону баррикад были люди сочувствующие.
Середина столетия. Войны и конфликты, подогреваемые расовой и этнической ненавистью, полыхали во всех частях света. Но даже новые законы о миграции, закрытые границы и военизированные патрули, имевшие команду стрелять при малейшем не повиновении команде «стой!», не могли сдержать поток всех несчастных. Державы обвиняли друг друга в провокациях, в умышленном пособничестве к незаконной миграции на свою территорию, в попытках подорвать таким образом государственный суверенитет. Нередко даже среди развитых стран, столетиями живших в мире друг с другом, вспыхивали межграничные стычки с применением все более и более смертоносного оружия. Столкновения за спорные территории, особенно, если они были пригодны для сельского хозяйства, стали повсеместной реальностью. Пережившее все ужасы века двадцатого, к середине двадцать первого века, человечество вдруг оказалось перед новой угрозой, новой мрачной реальностью, которая быстро толкала его все ближе к очередной бездонной пропасти. И, казалось, ничего уже не могло его спасти. Как некогда живая и цветущая Венера, планета Земля должна была превратиться в выжженную пустыню. Но вдруг, посреди этого месива человеческих судеб, посреди повышенного уровня углекислого газа, тянущего планету к неминуемой катастрофе, как маленький луч фонаря в огромном черном тоннеле, вспыхнула новая идея, за которую все поспешили зацепились. Таким было рождение проекта «Орион».
Сама идея была не новой. Лишь только звезды отклеились от неба, и Земля начала вращаться вокруг Солнца, идеи о чужих мирах, о планетах, населенных совершенно иными существами и покрытых совершенно иными видами растительности, начали будоражить умы и сознание людей мыслящих. Первым был Марс, со своей атмосферой, с изрезанной неизвестными каналами поверхностью. Нередко он представлялся фантастам или даже ученым как какая-то далекая от нас цивилизация, со своей системой искусственной ирригации, с своими дорогами и городами. Но Марс был мертв, по крайней мере, мертв уже давно. Первые аппараты, выведенные на его орбиту и первые марсоходы, спустившиеся на его поверхность, доказали невозможность существования на или под его поверхностью жизни, пусть даже и самой примитивной. Возможно когда-то давно, миллионы или даже миллиарды лет назад, там действительно была вода. Атмосфера была иной и, вполне возможно, была жизнь. Но это было давно, и теперь жизни на Марсе нет, как не будет