Я умерла. Наверное, уже давно. Впрочем, я даже не помню, в какой момент это случилось. Когда мне вдруг стало безразлично, когда пропали желания и эмоции, когда выцвело и сузилось зрение, когда движения стали механические и однообразные, когда пропало умение удивляться... Я  не живу, просто существую, притворяюсь живой. Церковь обвинила меня в ереси и колдовстве, а затем прокляла. Меня до сих пор ищут, хотя прошло уже почти восемь лет, поэтому мы и забирались все дальше на юг. Деньги были уже почти на исходе, надо было где-то осесть и поправить финансы.

 У меня все чаще случались приступы. Мое сумасшествие наследственно и неизлечимо. Антону всего шестнадцать, и ему приходится тяжело, он следит за мной и скрывает от окружающих мои приступы. Если о них узнают, меня могут посчитать колдуньей и запросто сжечь на костре. Я провела в подвале настоящего колдуна два года и видела, что он делал с людьми. Я на себе почувствовала, что творили монастырские святоши. Я знаю, что их сила - следствие безумия. Тогда, чтобы вырваться, я переступила черту, но смогла вернуться назад, заплатив за это страшную цену. И больше не хочу.  Впрочем, я теперь вообще ничего не хочу.

Сегодня мы добрались до  Кльечи. Крупный южный портовый город, расположенный на границе сразу трех вояжеств. Здесь живет много простых людей и знати, крутятся большие деньги, бурлит жизнь. Как раз то, что мне необходимо. Мое чутье не раз выручало нас, и в этом раз оно просто вопило, что здесь надо остаться. Не знаю, нормально ли знать некоторые вещи заранее, Антон говорит, что нет. Хотя он еще мальчишка, и то, что у него нет чутья, еще не значит, что другие люди им не владеют. И кстати, что считать отклонением от нормы? И где взять эту норму? Хотя неважно, даже если это и признак безумия, то пусть. Моя прапрабабка тоже была сумасшедшей, но благодаря этому она стала самой влиятельной воягиней, поставила северные земли под свою власть и победила в Синей войне. Потому что все боялись, боялись ее безумной жестокости, звериного чутья и абсолютной  непредсказуемости.

Город показался мне ленивый, сытым и злобным зверем, отдыхающим на берегу моря. Непривычное для северянки южное солнце палило нещадно, когда мы добрались до портового рынка. Рынок гудел тысячами голосов, прилавки были забиты диковинками, разношерстный люд сновал и толкался. Я задохнулась от нахлынувших эмоций. Не моих. Чужих. Еще одна прелесть безумия. Мои чувства вдруг отказывали, я начинала воспринимать запахи как звуки, звуки как цвета, а чужие эмоции как запахи. Сознание помутилось, город вонял как помойка, простоявшая под палящим солнцем несколько дней. Я хватала воздух ртом, тщетно пытаясь зажать нос, понимая краем сознания, что бесполезно. Как укрыться от эмоций? Антон сообразил, что начался приступ, и оттащил меня на пристань, подальше от чужих взоров. Я перевела дух. Зрение прояснялось, голова перестала кружиться. Воняло до сих пор, но уже можно было дышать.

Мы сняли скромную комнату в прибрежной таверне. Мне нужно было время, чтобы разобраться и подумать. И решить, чем мы здесь будем заниматься. Нужно было прикрытие, чтобы наше пребывание в городе не вызвало кривотолков и ненужного любопытства, прикрытие, что может также дать доступ к знатному обществу. А еще мне была нужна информация. Оставшихся денег хватало на что-нибудь скромное вроде лавки или пансиона. Побережье в окрестностях  города было усеяно крошечными пансионами, в которых  останавливались как купцы, так и знать, кто по делам, а кто и подольше, с семьей, отдохнуть возле моря. Содержать пансион было несложно, но конкуренция ведь тоже большая. Да и не по мне, чутье молчало, значит, пустое дело. Лавка? Или даже мастерская? Я смогла бы справиться с финансами, все-таки меня учили управлять вояжеством, не думаю, что лавкой сложнее. Но это тоже не мое. Значит, оставалось ждать. Если бы только я могла контролировать свой безумный измученный разум!

Мы были уже два дня в городе, но сегодня я проснулась с четким знанием - что-то произойдет. Я вытащила Антона гулять по городу. Мальчишке было всего шестнадцать,  но выглядел он постарше, долговязый и белобрысый. Я представляла его как брата, благо, свои рыжие волосы я осветлила, ведь искали рыжую сероглазую девицу, а я теперь светловолосая и голубоглазая. Цвет глаз, конечно, остался серым, но умело подведенные серые глаза всегда кажутся темнее. На самом деле, слабая маскировка, но мы были далеко от северных земель, поэтому этого хватало. Я тоже высокая и крепкая, правда сильно исхудала. Но благодаря этому наше с Антоном родство не вызывало ни у кого сомнений.

Все произошло на портовом рынке. Том самом, где мне стало плохо. Я не без опаски бродила по рядам, разглядывая разнообразный товар и прислушиваясь к чутью. Чутье молчало. Вдруг возле меня дико завизжала женщина.

- Помогите,