Читать «#Бояться нужно молча»

© М. Британ, 2017

© Shutterstock, Inc., фотография на обложке, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Спаси меня, я заблудилась.Ты слышишь? Я ещё жива.В тот день без устали молилась,Забыв все нужные слова.Я так слаба и так ничтожна.Скажи, ты жив? Я в темноте.Нам всё нельзя и много можно.Ты здесь… Ты рядом. Ты везде.Я слепну в этом полумраке.Забилась в угол и лежу.Я сломана. И пусть я с браком,Ты слышишь?Яещёдышу.

Мы сидим на белой твердой кушетке. Втроем. Мы всегда втроем, и в этом наша сила.

Я улыбаюсь Альбе, но кажется, ей не страшно. Она отважная. Не то что я. Ник тянется к столу.

– Чего тебе? Колбочку? – будто взрослая, качаю головой я. Так делает мама, когда я плохо себя веду. Мне нравится за ней повторять.

Я хочу порадовать друга, но колба лежит слишком высоко. Спрыгнуть с кушетки? Страшно. Обратно не залезу, и Утешители будут ругаться.

– Шейра, не нужно! Он забыл, видишь? – фыркает Альба, указывая на играющегося с дыркой в носке Ника. – Да, братик? – Она втягивает щеки. – Привет, я Дори. И у меня беда с краткосрочной памятью.

Я проглатываю смешинку. Этому мультику много-много лет, но он – мой любимый.

– Бяка-забияка, – ворчит Ник.

Альба рада такой реакции. Еще бы, поддела брата.

Я не достаю до колбы, зато до странного прозрачного шарика – запросто. Как интересно! Что это?

– Дарю, – говорю я и протягиваю добычу Нику.

Тот мотает головой.

– Ну и ладно.

Я прячу шарик в карман, чтобы дома рассмотреть получше, и уже не грущу, что попала сюда. Оказывается, в больницах тоже бывает весело. Когда не больно.

– Сколько здесь всего! – бубнит подруга, поглядывая на шкаф.

Она начинает нервничать. Как только мы вошли, я сразу приметила это деревянное чудовище со стеклянными дверцами. В нем хранятся и огромные шприцы, и ножницы, и еще куча страшных вещей. Не знаю, для чего они, но у меня море догадок. Одна ужаснее другой.

Боюсь даже представить, что скрывается за белой ширмой возле окна.

Родители хитрые – подкупили меня шоколадкой. Но пусть не думают, что в следующий раз я соглашусь. Даже килограмма конфет мне будет мало. Даже второго прозрачного шарика. Я сюда не вернусь.

Ни за что.

– Давай сбежим, – предлагаю я.

– Нас будут ругать, Шейра! – отрезает Альба.

Вот всегда она такая правильная. Аж зубы сводит.

– Хочешь, чтобы это, – я кошусь на огромный шприц в шкафу, – торчало из твоей руки?

– Нет. – Голос дрожит. Она вот-вот заплачет.

– Альба, давай сбежим! – кивает Ник, прижимаясь к сестре. – Пожалуйста!

Мы спрыгиваем. Обратной дороги нет. Без Утешителя нам не забраться на кушетку. Он ушел недавно и сказал его подождать.

Крадемся к выходу. Мы с Ником едва сдерживаем радостный крик, Альба – крик отчаяния. Дверь открыта. Выглядываем: никого. Впервые я иду здесь без родителей. Как взрослая. Видели бы они меня сейчас!

Несемся вдоль закрытых кабинетов. Коридор разделяется на две части. Куда повернуть? Я не помню, как мы сюда пришли!

– Альба, Ник, Шейра! Вы куда? – летит нам вслед вопрос Утешителя.

Я не сбавляю скорости. Подруга, наоборот, останавливается и визжит:

– Бегите! Я его задержу!

Я слышала эту фразу в фильме – забыла, в каком, – и не могу сдержать улыбку. Мы похожи на героев боевика! Смелые, сильные и… взрослые.

Я хватаю Ника за руку и тяну за собой. Он не хочет бросать сестру, но я заставляю. Оглядываюсь: один Утешитель держит Альбу, другой идет за нами.

Мне не страшно. Это игра. Веселая игра. Родители, наверное, удивятся, когда узнают о моих приключениях.

Я толкаю первую попавшуюся дверь, и она поддается. Слабо мерцает настольная лампа. Здесь никого нет. Комната выглядит так же, как и та, в которой мы были.

Мы с Ником прячемся за ширму. Я трясу указательным пальцем перед его лицом:

– Сиди тихо!

За нашими спинами ютится столик. На нем блестят ножницы и… колба. Я тянусь к ней, чтобы порадовать друга, но меня пугает грохот: кто-то вошел, и дверь ударилась о стену. Я дергаюсь. Ножницы падают.

Слышится вскрик. Из шеи Ника торчат два кольца и лезвие. Капает кровь.

Я моргаю, но ничего не проходит. Мир наполняется красными пятнами. Я вжимаюсь в ширму – что скажет Альба? А мама с папой? Они бросят меня, точно.

Набравшись смелости, я смотрю на того, кто недавно был моим другом. Он отчаянно цепляется за ножки кушетки, но не удерживается и падает. Рядом появляется алая лужица.

Кап-кап.

Кап.

Прости, Ник. Я убила тебя… нечаянно.

Я окунаю кисть в бордовую краску и рисую на голени гематому. От напряжения слезятся глаза, но осталось совсем немного. Мы превращаемся в сущностей. Кир крутится перед зеркалом, довольный новой внешностью. В его руках – парик с короткими седыми волосами, который он натягивает на почти лысую голову. Впрочем, почти лысая она для меня. Кир утверждает, что это – «ежик».

– Как-то ты долго сегодня, – нетерпеливо прыгает он.

Спортивная кофта трещит от резких движений. Она предназначена для парней-спичек, а Кир явно не вписывается в эту категорию. Миллион спичек – да, но никак не одна. Когда-то я подарила ему свитер на пару размеров больше, и он не разговаривал со мной целый день.

Кир хватает парик с длинными локонами. Целится. Мою макушку накрывает копна седых волос.

– Я ведь ногу крашу! Слепой, что ли?

Я срываю фальшивую прическу и швыряю ее в коробку с одеждой.

Здесь, среди реквизита и немытой посуды, находится наша контора. Штаб. Убежище. Горы хлама подпирают потолки, в углах мигают лампы. Вместо обоев стены украшает паутина. Пол утыкан железками, и я боюсь, что когда-нибудь пасть конторы сомкнется и эти клыки окажутся у меня в ступне.

Треснувшее зеркало (да, я не верю в приметы), стол с красками, прогнившая кровать – вот и все, что нам нужно для счастья. И для кармы.

Я не поступила в Университет и теперь отвоевываю жизненно важные гигабайты в Сети. Я зарабатываю на пранках[1].

Мы с Киром дружим с детства. Когда нашли эту заброшку, были счастливы. Что здесь строили? Магазин? Лицей? Фитнес-центр?

Плевать. Сейчас здесь наша жизнь.

Второй этаж задыхается в пыли и плесени, но нам хватает и маленького зала. Деревянная лестница уже год как треснула.

Я бросаю кисть в воду. Работа завершена.

– Сегодня вообще улет! – усмехается Кир, изучая гематомы на моей щеке и ногах.

– Благодарю вас, коллега, – шутливо кланяюсь я. – Неужели мои уши не свернутся в трубочку от вашей «конструктивной» критики?

– А вы хотите?

– Нет, что вы. Я люблю свои уши.

Я достаю из коробки парик и кручусь у зеркала. Вот теперь все готово: я – сущность, голодное чудовище с белыми глазами и неестественно бледной кожей.

Карие радужки и зрачки скрываются за линзами. Мои темные, почти черные волосы закреплены шпильками, лицо намазано серым, как грозовая туча, тональным кремом, и мне кажется, что скоро я начну метать молнии.

– Возьми перчатки! – кричит Кир.

Последний штрих – ладони. Линия жизни бойко пульсирует: я