Читать «Рассказы»

Начав писать о Гарднере, я вдруг остро и отчетливо осознал, что твой робкий и неокрепший голос тонет в восторженном хоре голосов его читателей. почитателей, ценителей, его друзей, коллег, тех, кто хорошо его знал, с кем он работал, кто был близко знаком с его творчеством, в хоре голосов, в котором, кстати сказать, нет ни одной неверной ноты.

"...человек Ренессанса в мире слов и чисел" (Майкл Дирда⁰¹)."

"...самый влиятельный автор XX века" (Дэвид Ауэрбах⁰²)."

"...фамилия Gardner близка к английскому слову "gardener" — садовник. В мировом содружестве математиков Мартин Гарднер действительно играет роль садовника, который бережно выращивает в своем саду удивительные цветы" (Дэвид А. Кларнер)⁰³.

"...работы Мартина Гарднера отличаются гораздо большей самобытностью, чем те, за которые присуждены Нобелевские премии" (Дуглзс Хофштадтер⁰⁴).

К столетнему юбилею Гарднера хор становится многотысячным. Ни одно солидное издание (в числе которых и "Нью-Йорк тайме", и "Гардиан" и "Нью-Йоркер") не сочло для себя возможным пройти мимо такого события.

Между тем, разделяя все восторги, понимаешь, что то теплое чувство благодарности, которые ты испытываешь к этому человеку, — очень камерное, личное, чувство к человеку близкому, которое можно выразить только вне хора.

Мартин Гарднер! Кто он?

Математик? Философ? Мыслитель? Популяризатор науки? Писатель? Филолог? Лингвист? Публицист? Критик?

Как это ни парадоксально, любое слово подойдет и... не подойдет одновременно. Мартин Гарднер — все и сразу.

Гарднер — Человек пишущий, Homo scribens, и главное свойство Гарднера — его невероятная интеллектуальная щедрость. На протяжении всей своей долгой — очень долгой! — писательской жизни он делится с нами своими идеями, знаниями,той величайшей радостью открытия и понимания, которую несут ясность мысли и широта взгляда. Гарднер учит нас "тому, чему, казалось бы, невозможно учить: высокому искусству нешаблонного, или, как предпочитает говорить сам Гарднер, нелинейного мышления"⁰⁵.

Гарднер родился 21 октября 1914 года в городе Талса, штат Оклахома. В 1936 году получил степень бакалавра философии в Чикагском университете. Закончив обучение, работал помощником редактора газеты "Талса трибьюн" в родном городе, но затем вернулся в Чикаго, где поступил на службу сотрудником пресс-бюро Чикагского университета.

С 1941 года до конца войны он служит на Военно-морском флоте США на эскортном эсминце "Поуп". На судне он занимался делопроизводством — начальство, видимо, учло опыт его работы в пресс-бюро, а в свободное от исполнения основных обязанностей время высматривал вражеские субмарины. После окончания службы Гарднер возвращается на прежнее место работы и пробует себя в качестве свободного журналиста. "Я не хотел преподавать, я хотел писать", — скажет он впоследствии об этом периоде своей жизни.

В 1946 году, воспользовавшись привилегиями, которые давала служба. На флоте, Гарднер посещает семинар в Чикагском университете под руководством Карнапа, известного австрийского философа, представителя школы логического позитивизма, который оказал огромное влияние на мировоззрение Гарднера. В своем интервью журналу "Записки Американского математического общества" он называет Карнапа одним из своих кумиров. Несколькими годами позже, когда Карнап читал курс философии в Калифорнии, Гарднер убедил его позволить миссис Карнап записать курс на магнитофонную ленту. Гарднер расшифровал ее, отредактировал текст и издал под названием "Философские основы физики", позже изменив его на "Введение в философию науки". Позднее Гарднер скажет об этой книге: "В ней все идеи Карнапа, но все слова — мои".

В 1947 году Гарднер перебирается в Нью-Йорк, где находит работу в детском журнале "Шалтай-Болтай" ("Humpty-Dumpty Magazine"), в которои проработает более восьми лет. В течение нескольких лет Гарднер пишет в этом журнале истории о приключениях Шалтая-Болтая-младшего, сочиняет назидательные стихи от имени Шалтая-Болтая сыну. Не без гордости и не без юмора Гарднер вспоминает об этом времени в одном из комментариев н кэрролловской Алисе: "В последние годы мистер Шалтай издает детский журнал. Я имел честь работать под его руководством в качестве летописца приключений, выпавших на долю его сына, Шалтая-Болтая-младшего"⁰⁶.

А с 1957 года начинается долгое и плодотворное сотрудничество Гарднера с "Сайентифик америкен", которое принесло ему мировую славу. Первая статья, которую он написал для журнала, была посвящена истории механических устройств, позволяющих решать логические задачи. Вторая — о гексафлексагонах⁰⁷ — появилась в декабрьском выпуске журнала за 1956 год. После выхода статьи в свет, вспоминал позднее Гарднер, "почти весь Манхэттен складывал флексагоны".

Издатель Джерри Пил, видимо, не мог пройти мимо этого обстоятельства и пригласил Гарднера в редакцию, неожиданно предложив: "А не пора ли от отдельных статей перейти к постоянной рубрике?". Гарднер ответил согласием, и следующий январский номер оказался первым, в котором он получил собственную колонку. Колонка Гарднера стала называться "Математические игры" ("Mathematical Games") и просуществовала до 1982 года, когда Гарднера сменил Дуглас Хофштадтер, а рубрика сменила свое название на "MetamagicalThemas" ("Метамагическиетемы"), которое представляет собой анаграмму "Mathematical Games".

Остается добавить, что свой интерес к фокусам, играм, головоломкам и их математическим основам Гарднер вынес из того давнего времени, когда отец обучал его первым фокусам, и памятной ему со студенческих лет работы в супермаркете, где он демонстрировал фокусы в канун рождественских праздников.

По материалам рубрики "Математические игры" Гарднер издал полтора десятка книг, названных Дональдом Кнутом⁰⁸ "гарднеровским каноном". И хотя в математическом мире не останется, как пишет И. М. Яглом, редак-

_т0р перевода "Математического цветника", ни одной "теоремы Гарднера", зато останется "многообразие Гарднера" — многообразие тех, кто вырос на его книгах, кто сформировал свои математические интересы под влиянием его статей, тех, кого Гарднер сумел увлечь "математическими головоломками и развлечениями" в часы "математических досугов".

Не имея глубокого математического образования и, по существу, оставаясь "любителем", Гарднер сумел достичь в своей деятельности поразительных результатов, привлекая к решению весьма нетривиальных задач миллионы любителей и профессионалов по всему миру, ведя с ними обширную переписку, объединяя их общей целью. Джон Конвей, известный математик и изобретатель игры "Жизнь", о которой неоднократно писал Гарднер, сказал, что Гарднеру удалось приобщить к математике на много миллионов людей больше, чем кому бы то ни было. Миллионов! И в этом нет никакого преувеличения. Как бы ни хотел Гарднер "не преподавать", его удивительный талант "учить, развлекая" возобладал. Перси Дьяконис на суперобложке гарднеровской "Грандиозной книги о математике" попытался облечь свое восхищение матемагическими способностями Гарднера в ироническую форму, он предупреждает читателя: "Осторожно: Мартин Гарднер превратил десятки неискушенных детей в профессоров математики и тысячи профессоров математики — в неискушенных детей". Сам же Гарднер в интервью "Запискам Американского математического общества" заметил: "Если вы популярно пишите о математике, я думаю, это даже хорошо, что вы не знаете о ней слишком много".

Оставив работу в "Сайентифик америкен", Гарднер начинает сотрудничество с журналом "Вопросы