Прежде чем я смогла ответить на это, нечестно, но защитно и чисто из гордости, тетя Нора мягко сказала:

— Твой директор заявила в своем факсе, что ты больше не имеешь права ходить в школу. Я позвонила, чтобы узнать точную информацию, но она говорит, что это секретно.

Поэтому директор Чайлдресс сохранила сторону соглашения, подумала я с холодным удовлетворением. После того, как она перевернула птицу у старой ведьмы так, как она заслужила, я сказала директору Чайлдресс, что она может выгнать меня, и я не буду ее оспаривать, но только, если она не скажет, ни единого слова о своих глупых обвинениях моим тетушкам или кому-то еще. Если бы она это сделала, тогда я бы заставила тетю Вильму подать на нее в суд за дискриминацию и клевету, и мы оба знали, кто выиграет это дело.

— У тебя есть, что сказать нам об этом, Майри? — Я пожала плечами, держа солнцезащитные очки, потому что так было легче лежать.

— Я подралась с другой девушкой в школе. Действительно, жестокий бой. Поэтому меня выгнали.

— Все? — тетя Нора казалась сомнительной.

— Да, — я медленно возобновляла еду, чтобы убедить их, что я полностью согласна с тем, что произошло.

— Просто, скажи мне прямо, — умоляла тетя Вильма. — Это не потому, что ты беременна, не так ли?

Я снова выплевываю еще одну ложку.

Тетя Нора беспокойно добавила:

— Или на наркотики?

Моя ложка упала в тарелку.

— Тетя Нора! Тетя Вильма!

Они серьезно задавали мне эти вопросы?

— Ну, ты не можешь винить нас! Мы не воспитывали тебя, чтобы ты была хулиганкой, — ответила тетя Нора.

Тишина.

И затем тетя Вильма кашлянула, и когда она это сделала, мне тоже пришлось кашлянуть.

Взгляд тети Норы сузился.

Я не собираюсь смеяться. Сейчас не время для смеха. Боже мой, тетя Вильма так несправедлива! Почему ее плечи так дрожат?

Тетя Нора вздрогнула:

— О, ради Бога! Мой старомодный английский здесь не главный.

Тетя Вильма потеряла его и я начала хихикать.

— Хулиганка, тетя Ви. Ты слышала, как она это сказала?

Тетя Вильма фыркнула:

— Я так и сказала.

Это была отсрочка, временная, и все мы знали и допускали ее. Может быть, сегодня вечером, когда нам пришло время успокоиться с нашими собственными историями нашей группы, мы поговорим об этом снова.

Но, пока мы собирались наслаждаться какой-то безвредной восхитительной долей нормальности.

Тетя Вильма и тетя Нора все еще торгуются оскорблениями, а я осталась на своем месте, наслаждаясь ужином, когда слушала их друг с другом остроумные колючки. Как грустно подумала я, могут ли эти недальновидные идиоты подумать, что эти две замечательные женщины были шл*хами и золотоискателями?

Они заставили меня поверить в настоящую любовь в греческих миллионеров.

Это было так неправильно?

— Ты в порядке, Майри?

Я начала, понимая, что у моих тетушек были нелепые взгляды беспокойства. От этого вида мой желудок делался тошнотворным, потому что мне не нравилось их видеть такими. Я хотела, чтобы они были счастливыми, оставались счастливыми, потому что именно так им удалось заставить меня чувствовать себя все эти годы, даже если я потеряла своих родителей слишком рано.

Вынуждая улыбку, я солгала:

— Мне просто интересно, какую книгу мы будем читать сегодня.

— Конечно, новую Линн Грэм, — быстро ответила тетя Вильма.

— О, пожалуйста. Только не их. Можем ли, мы переключится на Шарона Кендрика сегодня вечером?

— Бетти Нилс была бы хорошей, — проворчала я, просто от удовольствия. Я лично люблю книги этого автора, но мои тетушки нашли ее работу слишком «сладкой».

— В любой из ее книг нет ни одного греческого миллиардера, — откликнулась тетя Вильма. — Она пишет только о врачах, а она даже не является частью медицинского романа Арлекина.

— Кроме того, эти люди слишком хороши для меня, — проворчала тетя Нора. — Они никогда не действуют как рывки!

На этот раз, закрыв глаза с настоящей улыбкой, я позволила своему разуму снова уйти, слушая вполуха, мои тетушки страстно перечисляли многие причины, по которым они просто не были такими женщинами, чтобы влюбиться в красивых, богатых и умных греческих хирургов.

Однажды, подумала я смутно. Однажды я собиралась доказать, что мои тетушки ошибаются. Однажды я бы показала всему миру, что было бы прекрасно мечтать о том, чтобы влюбиться в греческого миллиардера, потому что это могло осуществиться, если бы вы этого захотели.

И я хотела. Сильно.

Урок 1

Чтобы поймать греческого миллиардера, сначала ты должна попасть в его поле зрение.

Она сказала: — Найди способ быть рядом с ним (как модель, актриса, победитель лотереи) или позади него (как няня, секретарь, ну, или просто ударь его).

Он сказал: — Твою мать, ты делаешь это слишком сложно. Все очень просто, ты хочешь быть на вершине или подо мной?

8 лет спустя

Сердце Майри началось биться, как сумасшедшее, когда открылись богато украшенные ворота «Греческой академии юных дам». Это было тем, чего она ждала всю свою жизнь, ее первая возможная встреча с греческими миллиардерами.

Она открыла рот, чтобы рассказать о том, как сегодня взволнована, но сразу же, почувствовала, как новые знакомые вместе с ней решили заткнуться. Она не собиралась брать приманку. Она была зрелой женщиной из двадцати человек с хорошим самообладанием. Она полностью продемонстрировала бы, что она может действовать как взрослая, если захочет, конечно.

Мэнди и Вельвет столпились вокруг нее. Это были ее самые близкие подруги, единственные, с кем Майри с самого начала могла доверить свой секрет. Конечно, заслуживая доверие, — не означало, что они имели право дразнить ее этим. Они не имели.

— Пойдем, — дразнила Мэнди. Она была стройной, темноволосой женщиной с практичным характером, который граничил с навязчивой чертой, хорошо служащий преподаванию экономики. Но как друг мечтателя подобно Майри? Это были не первые слова, которые приходят на ум.

— Посмотри на все эти спортивные машины и лимузины, проезжающие по дороге, — соблазнительно прошептала Вельвет. Высокая и темно-рыжая она выглядела скорее на экзотическую модель, чем на учительницу химии, с довольно едкой остротой какой у нее была.

— Одним из них может быть тот человек, которого ты мечтала встретить всю свою жизнь. Разве это не стоит отпраздновать?

Не принимай приманку, не принимай.

— Пошли, Майри. Ты знаешь, что хочешь сказать это. Что, если первый человек, который выйдет из машины, — будет высокий, темный и красивый с самым захватывающим греческим акцентом…

Ее глаза затуманились, когда Майри начала фантазировать, как разыграется ее первая встреча с будущим греческим мужем миллиардером. На ее губах промелькнула счастливая сумасшедшая улыбка, и она взволнованно воскликнула, не подумав:

— Да здравствует меня! *[Яй — прозвище учительницы].

Мэнди и Вельвет рассмеялись.

О, да провались ты пропадом. Она взяла приманку. Снова!