Читать «В постели дьяволом»

У него теплые руки. Он оглаживает ладонями плечи, и мурашки бегут по коже. Его дыхание пахнет мятой, а кожа — терпким цитрусом. Тянусь за поцелуем, но чувствую прикосновение губ к мочке уха. Влажный язык лижет ложбинку за ней. Простое прикосновение — как разряд молнии.

Я пробую Его на вкус: пью огонь с кожи — воображаемый, но вполне осязаемый. Подушечки пальцев скользят по спине, очерчивая каждый позвонок. Волоски на груди щекочут мои затвердевшие соски. Приподнимаюсь на цыпочки и краду поцелуй, слегка прикусывая мягкую губу.

Короткий смешок. Одна ладонь ложится на затылок, другая — на поясницу. Он целует жадно, ненасытно, не позволяя перевести дыхание. Я почти теряю сознание от нехватки воздуха. Когда Он отстраняется, в ушах звенит, а голова кружится так, что я едва стою на ногах.

— Моя! — То ли шепот, то ли выдох.

Он подхватывает меня на руки и укладывает на кровать. Утопаю в чем-то мягком и воздушном, а спустя мгновение чувствую, как Он нависает надо мной. Твердый возбужденный член упирается в ногу, а Он ласкает языком соски. Сладкая нега разливается по телу, концентрируется внизу живота.

Впиваюсь ногтями в плечи. Он перемещается выше и втискивает колено между моих ног. Замираю, предвкушая долгожданный момент. Кровь прилила к промежности, там горячо и влажно. Головка члена надавливает на половые губы.

— Тамила!

Я не знаю, как Он выглядит. Когда открываю глаза, Он исчезает, растворяется в душной южной ночи. Он существует лишь в моих сновидениях.

— Чего? — хрипло спрашиваю я, с трудом узнав спросонья маму.

— Ты кричала во сне. Опять приснился кошмар?

— Да, — соглашаюсь я, до боли стискивая кулаки.

Этот момент был так близко! Если бы мама меня не разбудила…

— Принести воды?

— Да, спасибо.

Подхожу к распахнутому настежь окну. За москитной сеткой — сад. Поют цикады, в воздухе висит пряный запах ночного табака. Кожа липкая и горячая, как будто я на самом деле побывала в объятиях мужчины.

— Возьми. — Мама протягивает мне стакан с холодной водой. — Что тебе снилось, Тами?

— Не помню, — отвечаю я, напившись. — Что-то… страшное. Прости, что разбудила. Ахарат тоже проснулся?

— Нет. Нет… — Мама качает головой. — Я не спала.

— А тебе чего не спится?

— Так… Бессонница мучает, — обманывает она.

Знаю я ее бессонницу! Если ночью мама бродит по дому, ее что-то беспокоит. Что на этот раз? Дети вроде бы здоровы, дедушку Омара в гости не ждем. Муж? С Ахаратом нелегко, но маму он не обижает.

— Тами… — Мама гладит меня по плечу. — Все будет хорошо, Тами.

— Что… будет? — настораживаюсь я.

Ахарат давно грозится «устроить» мою жизнь. В его понимании это «выгодно выдать замуж». Выгодно ему, не мне. Я, конечно, товар залежалый, к тому же, испорченный, но «и на такую найдутся желающие». Может, я зря не воспринимала его слова всерьез?

— Все будет. — Голос у мамы дрожит. — Ты только не перечь сразу, подумай. Может, оно, и правда, к лучшему.

— Мама, о чем ты?!

— Тата! — В дверях моей комнаты появляется Ахарат, мамин муж. — Ты почему не спишь?

— Простите, — говорю я прежде, чем мама успевает ответить. — Мне приснился кошмар, и мама принесла мне воды. Простите, что разбудила.

Ахарату нравится, когда я выказываю ему уважение. А мама вечно смущается под его грозным взглядом. Не могу на это смотреть!

— Кошмар… — Ахарат брезгливо морщится. — Мужчина тебе нужен. Хороший секс — лучшее лекарство от кошмаров.

Это его обычная присказка, но каждый раз я вздрагиваю: он так близок к истине!

— Ложись спать, Тамила, — велит он мне. — Тата, пойдем. Завтра ей все расскажем.

И он думает, что я теперь усну?!

Впрочем, просить Ахарата бесполезно: он не меняет решений. Наверняка задумал очередное знакомство с потенциальным женихом. Свидание вслепую? Ничего, я умею отшивать мужчин. Если Ахарату невозможно объяснить, что замуж я не собираюсь, то воспользоваться проверенными методами мне никто не помешает.

Только отчего мама так беспокоится?

Накидываю легкий халат и на цыпочках выхожу из комнаты. В доме тишина, родители ушли в спальню. Детские в другом конце коридора, да и набегавшиеся за день братья спят так крепко, что их пушкой не разбудишь. К сожалению, подслушивать под дверью бесполезно, нужно выбраться в сад, под окно.

Шансы, что мама и отчим будут говорить обо мне, невелики, но попробовать стоит. Покинуть дом я могу только через окно кухни. Решетка на нем открывается, потому что это окно выходит в летнюю столовую, и так проще передавать туда еду и посуду. Дверь же заперта на огромный металлический крюк, который невозможно открыть бесшумно.

Подслушивать нехорошо, но я должна знать, что задумал Ахарат.

— Тата, Тата… — ворчит Ахарат. — Мы же обо всем договорились. Зачем себя изводишь?

— Я переживаю, хабиби. Ты же знаешь, Тамила воспитывалась иначе, — робко возражает мама.

— К сожалению, это так, — перебивает ее отчим. — Будь она моей дочерью, она уже была бы счастливой женой уважаемого человека.

— А если ее счастье не в замужестве?

— В чем же тогда, Тата? Сколько можно об этом говорить?

Скрипит кровать. Я слышу шаги, а потом голос Ахарата раздается совсем рядом. Я прилипаю к стене под окном. Упаси аллах, заметит меня — крику будет на весь дом.

— В чем ее счастье, Тата? Тамила жила, как хотела. Получила высшее образование, работала, встречалась с мужчинами. И где она теперь? Под маминым крылом, зализывает раны. Чего она добилась своей самостоятельностью? Здоровье угробила, карьера не удалась. Ни семьи, ни детей.

— Хабиби, ты же знаешь… Тами отказалась нарушать закон, поэтому…

— Да, да… Знаю. Я ни в чем не виню твою дочь. Даже в том, что она не сохранила себя для мужа. Но будь она моей дочерью, этого не случилось бы.

Крепко зажмуриваюсь и закрываю ладонью рот, чтобы не закричать. Если бы Ахарат знал, как он прав! И как бы я хотела, чтобы он был рядом, когда все произошло. Он смог бы меня защитить!

— Тами очень благодарна тебе за помощь. И я тоже. Спасибо, что позволил ей…

— Тата, не надо. Я принял Тамилу, потому что она твоя дочь. У нас соглашение, помнишь?

Закусываю губу и стараюсь не дышать: Ахарат все еще стоит у окна. Я отношусь к отчиму уважительно, потому что он любит маму. По-настоящему любит, я это знаю. И мама любит его таким, каков он есть. А характер у Ахарата не сахарный: тяжелый, жесткий, властный. Он мужчина, глава семьи: бог, царь и господин, хотя на Кавказе так не говорят. Тут положение мужа и жены определяют многовековые традиции и законы шариата.

Мама из лезгин, как и Ахарат, но ее первый муж, мой отец, русский. Он работал на нефтяной вышке, на Каспии, снимал комнату в доме маминых родителей, с ним юная Тахира и сбежала в Москву. Семья от нее отказалась, а новые русские родственники нарекли Татьяной, Татой. Брак был недолгим.