– Семь… восемь… девять… – проговорил Виталий Андреевич, как будто сообщил Надежде какую-то тайну.
– Что?! – удивленно переспросила Надежда.
– Десять! – ответил он взволнованно, как будто боялся, что она его не расслышит или неправильно поймет. – Одиннадцать! Двенадцать тридцать три!
При этом руки его взлетели в каком-то странном, беспокойном жесте, как будто он дирижировал невидимым оркестром.
– Не понимаю… – Надежда удивленно заморгала и на всякий случай немного отодвинулась.
Но Виталий Андреевич придвинулся ближе и снова заговорил, взволнованно и торопливо, как будто боялся не успеть:
– Тринадцать! Четырнадцать! Пятнадцать! Шестнадцать! Двенадцать тридцать три!
На этот раз Надежда промолчала – все равно ничего осмысленного от него не добьешься. Больной человек, этим все сказано. Она решила немного подыграть Виталию Андреевичу, чтобы он успокоился.
– Да, вы правы… – проговорила она мягким, успокаивающим голосом. – Вы совершенно правы, только не надо так волноваться. Успокойтесь, Вера скоро придет.
Он и правда немного успокоился, сложил руки на коленях, как прилежный ученик, и проговорил внушительно, твердо, как будто излагал символ веры:
– Семнадцать. Восемнадцать. Двенадцать тридцать три. Девятнадцать. Двадцать.
– Да где же Вера? Обещала всего на десять минут… – проговорила Надежда озабоченно и раздраженно и снова взглянула на часы, а потом огляделась по сторонам.
Ну прямо как чувствовала, что ничего хорошего из этого не выйдет… Надо все-таки проявлять твердость… надо научиться говорить «нет»…
А Виталий Андреевич снова потянулся к ней и доверительно прошептал в самое ухо:
– Двадцать один. Двадцать два. Двенадцать тридцать три.
И тут на дорожке показалась Вера. Она шла торопливо и была явно обеспокоена.
– Ну, как он? Прилично себя вел?
Надежда покосилась на Виталия Андреевича. Он ответил ей очень выразительным, осмысленным взглядом, причем Надежда была готова поклясться: этим взглядом он выражал надежду на то, что все им сказанное останется между ними. Казалось, Виталий Андреевич хочет поднести палец к губам, но руки не слушались, они жили самостоятельной, независимой от него жизнью. Он провел руками по брюкам, словно пытался собрать что-то мелкое, потом погладил скамейку, как будто она была одушевленным существом, потом потряс руками, избавляясь от налипшей на них невидимой паутины.
– Да, конечно… можете не беспокоиться… – машинально ответила Надежда на этот красноречивый взгляд и добавила гораздо громче, уже для Веры: – Отлично, мы очень мило поговорили…
– Поговорили? – переспросила Вера, и в ее глазах мелькнул испуг.
Или это Надежде только померещилось?
– Да шучу, конечно, шучу! – успокоила ее Надежда. – Посидели рядышком… Он спокойный…
– Ой, спасибо вам большое! – Вера выдохнула с явным облегчением. – Вы меня так выручили! – И показала торчащую из сумки бутыль с молоком.
– Мы же соседи, а соседи должны друг друга выручать! – ответила Надежда глубокомысленно. – Ну, я, пожалуй, пойду, дел много… Обед готовить нужно… и тоже вот по магазинам…
Отойдя на несколько шагов, Надежда подумала, что зря сказала насчет помощи соседям. Этак Вера начнет теперь часто обращаться. А вообще-то это ей за работу деньги платят, так что должна сама управляться, тем более что ее подопечный и в самом деле неагрессивный, на людей не нападает.
Перед Надеждой еще долго стояло лицо Виталия Андреевича – озабоченное, взволнованное… Не дай бог лишиться разума! Как говорил Пушкин: «Не дай мне бог сойти с ума. Нет, легче посох и сума; нет, легче труд и глад…» Но Виталия Андреевича, пожалуй, никто не назвал бы сумасшедшим. У него не безумно вытаращенные глаза, он не орет жутко, ни на кого не бросается… Посторонний человек, увидев его сидящим на лавочке, ничего не заподозрил бы. Мало ли человек в одну точку смотрит – задумался о своем, да и все тут.
Может ли быть так, что разум у него сохранился, только заключен в клетку его тела и не может вырваться наружу, не может достучаться до окружающих, донести до них что-то важное?..
Пустое, тут же опомнилась Надежда. Из чего она делает такие выводы? Из того, что этот человек вдруг заговорил? Так Вера не сказала, что он немой, так что нечего удивляться.
Надежда вспомнила, как Виталий Андреевич произносил бессмысленные цифры таким тоном, как будто это важная информация, от которой зависит человеческая жизнь…
И вот еще что интересно. Он произносил цифры по порядку, но через какие-то промежутки повторял одно и то же число… точнее, два числа: двенадцать тридцать три… Должно быть, в этих четырех цифрах для него был заключен какой-то особый смысл. А возможно, что и нет никакого смысла, просто болтает, что в голову взбредет. А что уж там в его больной голове, один Бог знает.
Надежда решила, что невозможно проникнуть в мысли душевнобольного и не стоит тратить на это время. Лучше провести его с пользой.
Она прошлась по маленьким магазинчикам у метро, купила сметану, помидоры и свежий хлеб. Выпила чашку кофе в той же пекарне и отправилась домой, посчитав, что развеяла скуку.
Дома Надежда достала из холодильника замороженный фарш и поставила его на разморозку в микроволновую печь. Она решила приготовить не банальные котлеты, а замечательное блюдо под названием «фальшивый заяц», рецепт которого позаимствовала у матери. Но только Надежда выбрала нужный режим, цифры на табло микроволновки мигнули и погасли.
– Да что же это такое! – воскликнула Надежда в сердцах. – Неужели микроволновка сломалась? Совсем же новая, месяца не прошло, как купили!
Но, открыв дверцу холодильника, она увидела, что он тоже не работает. Скорее всего в квартире отключилось электричество. Будучи по душевному складу и основной профессии инженером, Надежда проверила эту гипотезу еще одним экспериментом – щелкнула выключателем. Свет не загорелся, что вполне однозначно подтвердило гипотезу.
Надежда вышла на лестничную клетку, где находился щиток с предохранителями. Разумеется, за ней увязался кот – ему всегда хотелось находиться в гуще событий, он боялся упустить что-нибудь интересное.
Заглянув в распределительную коробку, Надежда убедилась, что все предохранители включены. Тут позвонили в дверь, и Надежда впустила с лестницы соседку Антонину Васильевну, которая жила этажом ниже.
Соседка слыла на редкость активной и любознательной, чтобы не сказать хуже, и всегда была в курсе происходящих в доме, и не только в доме, событий.
– Что, Антонина Васильевна, – догадалась Надежда, – у вас в квартире тоже электричества нет?
– И у меня, и во всем доме. И не только в нашем. Я уже звонила в энергонадзор, они сказали, что случилась какая-то авария и во всем микрорайоне отключение.
– Надо же, как неудачно… – протянула Надежда. – А я фарш разморозить не успела…
– Как раз очень удачно! – не согласилась с ней Антонина Васильевна.
– Что же здесь хорошего?
– Удачно, что во всем микрорайоне. Значит, быстро починят. Если бы только в нашем доме случилась авария, наверняка целый день провозились бы, а так поторопятся, может, за час управятся, а то и быстрее…