– Так и будешь стоять там? – Кайнорт оглядел белую шею и острые ключицы – чистые, без отметин от укусов. – Не чай же ты мне принесла.
Альда пожелала сделать любимцу приятное, но когда Бритц был занят, то предпочитал опытных рабов. С этой же не обойдется без грязи. Паучиха обошла стол и завозилась с застежками на блузке. Первая, вторая, тре…
– Куда, бестолковая? – прервал эзер, перехватил ее руку и развернул шчеру спиной к себе. – У меня нет настроения.
Девушка вздрогнула и сжалась, когда длинные пальцы зацепили воротник: Кайнорт привычным движением сдернул его вниз. Шея сзади обнажилась до лопаток. Эзер и не задумывался о девчонке, та была упаковкой, которую просто нужно вскрыть, чтобы поесть. И вернуться к отчетам поскорее. В самом деле, ничто так не вдохновляет на умственный труд, как обеденный перерыв. Так что для привычного раба в этих манипуляциях не было ничего страшнее, чем когда хирург направляет свет или дантист опускает кресло. Но шчеру трясло, как на эшафоте. Она боялась опустить руки на стол, хотя ей говорили, что надо на что-то опереться, когда от потери крови закружится голова. Перед глазами все расплывалось. Живые рыбки – золотые, скалярии. Декоративный канцелярский набор в роскошном стиле. Она понятия не имела, что за имаго у минори за ее спиной, а когда не знаешь наверняка, каков монстр на вид, оттого еще страшнее. Кайнорт еще не притронулся к ней. Он замешкался с поиском спрея для обезболивания, недоумевая, отчего Альда так далеко его запрятала. Ужель она садист круче Бритца? И тут девчонка не выдержала – как многие неопытные шчеры.
Набежала тень. Звуки, что наполняли кабинет, неожиданно стихли, притупился запах дорогого лосьона минори. Вдруг он толкнул ее вперед и прижал к столу. Девушка взвизгнула: искристые паруса крыльев взметнули портьеры на окнах.
– Скажи мне, любезная, отчего я потянулся за криоспреем, а взял это? – горло уколол холодный нож для писем. Волосы на затылке рвались у корней, натянутые хваткой эзера.
– Минори, простите! Я не хотела, я… случайно! Я больше не буду! Мино…
– Не верещи, – Бритц вполсилы приложил ее виском об аметистовую вазу, и рыдания захлебнулись. – Здесь кабинет посла, моя дорогая. Окажись на этом месте Хокс, за несанкционированную диастимагию ты получила бы жало в печень. Не скажу, что со мной тебе повезло: я невосприимчив к твоему воздействию и не ядовит, но… ты подняла мне настроение.
Шчера заскулила. Послышались треск и хруст, когда из-под ребер эзера, прямо сквозь ткань, выросли шесть острых и цепких лап. Кайнорт был энтоморфом третьей линьки: той, что давала возможность неполного превращения. Теперь он имел две лапы, чтобы прижать руки девушки к столу, две – чтобы удерживать голову и тело жертвы, а еще две забрались под одежду и кромсали ее вместе с кожей – не смертельно, просто небрежно. Голой исцарапанной спиной шчера кололась о тонкую шерсть жилета и хлопок рубашки. Свободную руку Бритц запустил под ее лохмотья, которые еще минуту назад были блузкой. Скользнул пальцами вдоль порезов от своих лап. Не спеша, как редкий ценитель болезненных узоров, написанных алой гуашью на дрожащем холсте. Опять склизко захлюпало: эзер выпустил мощные жвала. Они выросли у него из-под горла, обхватили шею жертвы, сомкнулись на секунду и разошлись. Челюсти оставили глубокие порезы над ключицами шчеры. Девушка вскрикнула, и полилась кровь…
– Без криоспрея совсем иной кайф, да? – шепнул Кайнорт и впился человечьими клыками ей в мягкую ямку за ухом. Кровь потекла в два рта – стрекозе для питания, человеку – для удовольствия. Третий мерзкий звук был гаже прежних: левой рукой, последней свободной, эзер щелкнул ремнем и расстегнул брюки. Коленом легко развел девушке бедра: сопротивляться или вывернуться из-под хватки уже не было сил – утекали с кровью. И шчера сдалась кошмару.
* * *
О серьезный настрой Самины разбились сомнения швейцаров на входе, отступили дежурные администраторы и оплавился караул. Она парировала возражения охраны, с разворота ударяя взглядом, жестом, крепким словом. Секретарь Альды вскочила с места («постойте, у минори обед!»), но тотчас шмыгнула обратно. Чрезвычайно злая фурия ворвалась в логово Альды Хокс.
Запах сырого железа, окровавленные лохмотья из ткани и плоти на столе, переплетенье рук, лап, жвал… и широкие зрачки чудовища: Самина запечатлела кульминационный момент.
– Одну минуту, леди Зури… – мурлыкнул Бритц, продолжая удерживать рабыню в лапах, а себя – в ней. По правде, между Саминой и капитаном приличествовали стол и жертва на нем, но несложно было домыслить, чем обернулся перерыв на обед.
Серьезный настрой серьезно пошатнулся.
– Что ты… Отпусти ее, чудовище!
Бросаться на эзера было самоубийством, а что, если он и ее вот так… Мимолетный взгляд в пустой коридор дал понять, что помощи ждать не от кого. Но Бритц вздохнул и оправился, удачно прикрытый бесчувственным телом. Он не помял костюм, но был весь в крови – от скул до пояса. По меньшей мере.
– Отпусти девушку, – твердо прошипела Самина, и зрачки напротив сузились, принимая вызов.
– Перейдем к сути визита? – Кайнорт втянул лишние ноги и приподнял шчеру за волосы. Под всхлип Самины он разбил взлохмаченной головой своей жертвы стекло на столе, погружая ее в аквариум. Шчера забилась под его рукой. Пузыри воздуха изо рта и носа давали понять, что она кричит под водой, но ладони скользили по сырой от крови столешнице, царапали острые края битого стекла. – Отпущу, как только закончим разговор.
Глядя на то, как шчера судорожно цепляется за убийцу, Самина едва не забыла, зачем пришла.
– Где мой брат? Он жив?
– Я не знаю. Это все?
– Что ты заставил его делать?
– Я не буду обсуждать это с тобой.
– А с кем! Кайнорт, он мой брат! Если он умрет, я заплачу всем дезинсекторам Браны, чтобы они тебя раздавили, вытравили!
– Ой, как вдруг захотелось пооткровенничать с тобой… Время! Время, Самина.
Пузырей в аквариуме уже не было. Биолог в ужасе отступила назад, но промахнулась мимо выхода и врезалась в косяк затылком. Сзади в дверях возникла голова Альды Хокс. Шершень целиком заходить не стала, завопив из коридора:
– Норти! Мой ковер?!
– В порядке.
Моментально удовлетворенная, Альда кивнула и убралась восвояси. Похоже, она не заметила Самину или приняла за второе блюдо.
– Отпусти ее, Кайнорт, я ухожу…
Бритц отступил от шчеры – согласно договору. Тяжелым мешком она скатилась по осколкам аквариума на пол, в ноги эзеру.
– Скорее. Не думаешь ли ты, что я сам вызову ей медиков, – и уже в спину ей донеслось:
– И тебе, кстати!
Только через два-три коридора Самина поняла, о чем он: тем ударом о косяк она рассекла затылок,