Читать «Навигатор. Код имплементации: 40. Часть 2»

Мембраны гермопереборок распахивались перед ним, одна за другой открывались двери. Длинный коридор. За прозрачными панелями слева и справа – мониторы диагностического оборудования и аппараты контроля жизнеобеспечения уникального корабля-биогена. Через узкие прорези в обшивке белели контейнеры с биоматериалом для корабельных систем, запасными частями, матовые бока капсул с не активированным дентрогалем и стерильные емкости с замороженными лианиновыми плантациями. В полумраке изолированных блоков уходили вглубь помещений ребристые трубы системы очистки и воздуховоды.

Он мчался дальше. Бесчувственное тело Ульяны на его руках – это все, о чем он мог сейчас думать.

Прямо, мимо сверкающей белизной кают-компании, и налево.

Двери медблока бесшумно отъехали в стороны, пропустили молодого мужчину. Свет загорелся ярче, «проснулся» монитор центрального управления и рабочее место генетика – датчики мгновенно среагировали на его появление.

– Доброе утро, Артем Геннадьевич! – приветствовал знакомый металлический голос.

– Диагностическую капсулу один активировать, – скомандовал он невидимому искину. Индикатор готовности узкого, как пилюля, саркофага загорелся голубым. При приближении генетика, крышка приподнялась и отъехала в сторону, распахнув перед молодым человеком бело-голубую подложку. Артём аккуратно уложил Ульяну, поправил подголовник и торопливо загрузил программу.

– Программа активирована, реанимационный режим. Плеомониторинг состояния пациента: комплекс пять-Л, – сообщил тот же голос из-под потолка.

Ульяна едва дышала, на переносице пролегла глубокая морщинка. Ссадины на щеках, бледный до синевы носогубный треугольник. Плотно сомкнутые губы изогнулись траурно.

– Улька, – он дотронулся до девичьей щеки, тревожно выдохнул.

Расстегнул крепления на груди и плечах девушки, ловко освободил ватное тело первого навигатора из мешковатой спецовки, обнаружив под ней обычный форменный комбинезон.

– Черти что, Улька. Вот почему опять, а? Скажи мне как человек человеку, – бормотал под нос, оголяя запястья и худые щиколотки и стягивая с ног девушки ботинки. Ворчал, будто она его могла слышать.

За спиной прошелестели, распахиваясь, двери медблока, пропуская внутрь Натку.

– Артем, чем помочь? – на одном дыхании выпалила, подбегая к саркофагу.

Он поднял руку вверх:

– Погоди минутку… – свободной рукой отбросил в сторону спецовку Ульяны и ботинки: – Старт программы на восемь, – внутренняя поверхность саркофага окрасилась ядовито-синим, с щелчком выдвинулись и развернулись к Паукову экраны, встроенные во внешнюю обшивку корпуса. На матово-черных мониторах загорелись зеленым и красным ленты диагностики. Флажки, выставленные в начале, медленно поползли вперед. Таблицы в дополнительных диалоговых окнах стали медленно заполняться.

Крышка саркофага закрылась. Ее глянцевая поверхность побелела и будто бы растаяла, став почти прозрачной, только светились ярко-голубым ребра. Ульяна в призрачном свете казалась заснувшей под водой русалкой, дотронься до поверхности и распахнет глаза, утянет в зеркальную муть. Наташка не удержалась – тихонько ткнула в ставший прозрачным материал, тот помутнел под пальцем.

С тихим щелчком дно капсулы приподнялось, Ульяна оказалась внутри саркофага словно на операционном столе. Глазки датчиков и диодов блеснули в низких бортах, выпустили пучки желтых и зеленых лучей. Желтые, скользнув по телу девушки, собрались на оголенных участках ее кожи. Тонкая сеть зеленых неторопливо сканировала голубой дендрогаль комбинезона. Наташа не могла отвести взгляд от «оживающей» под этими лучами ткани. Голубые волокна бугрились и податливо расступались, подобно потревоженной болотной ряске, позволяя лучам дотронуться до бледной кожи первого навигатора.

И тут же смыкались вновь.

– Ну что? – Наташка приблизилась к Паукову, замерла за его спиной. Взгляд все еще цеплялся за оживающее полотно дендрогаля.

Пауков промолчал, вывел сводные данные обследования на основной монитор.

– Активировать запись осмотра пациента. Номер записи двести тринадцать, код формы обследования Д-1, дата двадцать первое августа, время пять часов шестнадцать минут по корабельному времени. – На мониторе пациента появилось изображение женского скелета, разветвленная сеть сосудов, паутина нервных клеток в призрачном облаке мягких тканей. На графиках и диаграммах мигали вереницы цифр и понятных одному Паукову символов. – Пациент Рогова Ульяна Аркадьевна, полных лет – девятнадцать. При обнаружении дыхание поверхностное, пульс нитевидный, давление пониженное девяносто восемь на шестьдесят. Признаки переохлаждения. На лице и затылке ссадины, вероятно, получены при падении. Для исключения черепно-мозговой травмы решаю провести магнитно-резонансную томографию.

Искин послушно следовал его указаниям. Наташа видела, как внутренняя поверхность саркофага окрасилась красным, выпустила сноп красных искр. Они на мгновение замерли у головы девушки и растаяли, а в следующее на основном мониторе перед их глазами отразилось изображение Ульяниного черепа. Артем прокрутил его джойстиком и развернул, увеличив разрешение так, чтобы место удара было отчетливо видно. Еще несколько мгновений потребовалось аппаратуре, чтобы сообщить:

– Повреждения костей черепа, лицевого скелета и внутричерепных повреждений вещества головного мозга и его оболочек не подтверждены. Повреждение мягких тканей лица и головы подтверждены.

Артем и Наташа переглянулись, Артем произнес:

– Для протокола осмотра пациента сделать отметку о проведенной манипуляции и внести в карту результаты диагностики.

Ульяна вздрогнула, неожиданно распахнула глаза и подалась вперед, едва не ударившись лбом о внутреннюю поверхность саркофага. Взгляд не фокусировался, в них застыл страх и отчаяние.

– Ульяна, – Артем положил ладонь на крышку, на прозрачном материале появился побелевший отпечаток его ладони.

– Может, прервать диагностику? – предложила Наташа.

Ульяна расслабилась, уголки губ изогнулись дугой, глаза прикрылись. Девушка снова опустилась на подушку. Волосы сбились в сторону, оголив шею.

– Это спазм, физиологическая реакция организма на внешние импульсы при диагностике, – Артем сверился с данными биометрии, – она все еще в состоянии медикаментозного сна.

Взгляд зацепился за багрово красный след на шее. Длинная рана от правой ключицы до уха. Восковая кожа с покраснением по границе пораженного участка. Кожа местами подсохла и потрескалась. Наташа тоже заметила рану.

– Откуда это у нее? – девушка вытянула шею, пытаясь разглядеть лучше. – Вроде же когда с Теоном улетала не было ничего…

– Не было, похоже на ожог, – Артем тоже присмотрелся: – но выглядит так, будто ему не менее недели. Странно…

– Программа диагностики завершена, – мягко сообщил искин. – Биопараметры внесены в сводную таблицу, производится расчет показателей и план лечения.

Таблица медленно сворачивалась, закрепляя итоговые параметры. В нижнем правом углу загорелся красным значок с юникодом – заглавная буква Т и четырехзначный цифровой код.

– Вывести отдельной строкой данные о химическом ожоге на шее пациентки.

– Химическом? – удивление в голосе Наташи.

Пауков кивнул, ткнул в развернувшуюся на мониторе таблицу и значок юникода. Скомандовал искину:

– Провести дополнительное токсикологическое сканирование, выделить и классифицировать токсин по системе МОА. Для анализа осуществить забор микрочастиц в зоне поражения и провести повторный анализ крови пациента, – Артем хмуро уставился на экран, ожидая результатов. Ладонь снова легла на крышку Ульяниного саркофага, заставив помутнеть прозрачную поверхность.

Наташа с сочувствием посмотрела на генетика, его осунувшееся и небритое лицо. Тайком вздохнула.

– Токсикологическое сканирование завершено. Выявленный токсин идентифицирован. Систематическое наименование по системе МОА – метановая кислота. Химическая формула – HCOOH. Органическое соединение, первый представитель в ряду насыщенных одноосновных карбоновых кислот. Рекомендована обработка антисептиком «Велорд-Р» с регенерирующим составом. Для реабилитации пациента рекомендуется программа «Бивит» с гиперсном на два часа по завершении программы.

Артем кивнул невидимому