Читать «Мажарин [калибрятина]»

Наши дни.

— Прости, мы немного задержались, — извинился Матвей перед другом и отодвинул стул.

— Марин, это Владимир. Вов, это Мариночка, —

представил свою девушку таким тоном, что уточнять, в каких они отношениях, не пришлось.

Вероятно, в самых близких.

— Очень приятно познакомиться. Матвей много о вас рассказывал, — поддержала жениха

Марина и вежливо улыбнулась.

— Брось, — смешливо отмахнулся Володька. — Ничего он не рассказывал, мы сто лет не

виделись. Давай без этих великосветских ремарок.

— Давай, — засмеявшись, она уселась поудобнее, чуть придвинувшись к столику. — День

сумасшедший сегодня, думали, что ничего не успеем.

— Ты надолго в Москве? — спросил Матвей.

— Еще пару дней пробуду. Потом в Штаты. Честно, раньше бы уехал, но мне одного

человека надо выловить, а к нему просто так не подъедешь.

Так что сегодня я собираюсь совместить приятное с полезным. Вы не против? Посидим все

вместе, поговорим, вина попьем?

Марина скромно пожала плечами. Матвей воодушевился.

— О чем речь. Чем больше народу, тем веселее.

— Вот и ладненько, — довольно вздохнул Володя и поскреб щетину, набирая чей-то номер

на сотовом. — Мажарин, ну ты где? Давай, тебя только

ждем…

Маринку от услышанного пробило холодным потом.

Мажарин. Не дай Бог. Только не это. Столько лет прошло. Однофамилец? Может,

совпадение?

Но образовавшаяся в желудке тошнотворная пустота подсказывала, что таких совпадений не

бывает. Ее Мажарин и Мажарин, которого они ждут,

— один и тот же человек.

— Закажем пока чего-нибудь? Мариночка, ты что будешь? Марина!

— Как обычно… что-нибудь… Ты же знаешь, что я люблю, — с трудом выдавила она и

глянула на жениха, умудрившись растянуть губы в улыбке.

Владимир поднял руку и махнул кому-то, подзывая. Явно не официанту. Марина вжалась в

стул и уставилась в свою пустую тарелку, мечтая о

несбыточном — провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Раствориться.

— Серёга, здорово! — радостно воскликнул Володя. — Ей-богу, думал уже, что ты опять не

придешь!

— Да задолбали меня сегодня эти автобл*ди, которые автоледи… — зычно

сказал Мажарин и оборвался, остановив случайный взгляд на

единственной женщине в их компании.

Володька затараторил, представляя их друг другу.

— Мы с Сергеем знакомы. — Стэльмах не стала врать, потому что в этом нет смысла. Теперь

уже ни в чем нет смысла. Никакого.

Реальность поплыла. Не оттого, что голова закружилась. Поплыла, потекла, как вода сквозь

пальцы. Потому что это конец. Всему. И ее с трудом

налаженной жизни, и ее выстраданному спокойствию. Мажарин это всё разрушит.

Растопчет. Будет уничтожать целенаправленно, и бесполезно

надеяться, что — быстро. Нет, он будет размазывать ее медленно. С наслаждением и со

вкусом.

— Знакомы. Было дело, — небрежно подтвердил Сергей, втайне радуясь, что встретил ее вот

так, в общей компании, за столиком в ресторане.

Встретил бы в другом месте, глотку вырвал.

Ну! Посмотри на меня… Посмотри!

Она будто услышала — подняла взгляд. И у него не сердце, а вся кровь горячо и яростно

толкнулась в грудь.

Те же глаза. Голубые, бездонные. И не те…

— А ты совсем не изменилась, Мариша.

Другая бы приняла сказанное за комплимент, но только не она. Она пережила новую волну

ледяного озноба.

— Что происходит? — спросил Матвей, почувствовав возникшее за столом острое

напряжение.

Мажарин ухмыльнулся. Заметил, как у Маринкиного бойфренда дернулась щека, когда он

назвал ее Маришей. Не позволяет так себя звать? Или

ревнивый, что ли? Оно и понятно. На таких, как она, чужим мужикам даже смотреть нельзя

позволять. А он раньше не только смотрел. Он ее когда-

то трахал. И ей это нравилось.

— Ма-ри-ша, — с удовольствием повторил, словно Маринка не напротив него за столом

сидела, а лежала под ним на кровати.

И насрать, что никто, кроме них, ничего не понимал. Что Володьке неловко, а Матвей зол и

растерян.

— Перестань, — прошептала она, невольно смяв в руке салфетку.

Сергей холодно ей улыбнулся.

Не искал Маринку, не собрался. Жил по железному правилу: «Играй, но никогда не

отыгрывайся».

Но если шанс отыграться предоставляет сама судьба? Как отказать себе в этом

удовольствии?

По кускам буду рвать. Зубами вены перекусывать. Как ты мне. Даже не сомневайся. Буду.

Капля крови упала на пустую тарелку. Увидев это, Марина быстро прижала к носу

скомканную в руке бумажную салфетку.

— Мариночка, дорогая… — засуетился жених, тем самым снова вызвав у Мажарина

снисходительную улыбку.

— Всё нормально, — спокойно сказала она. — Ты же знаешь, со мной такое бывает. Закажи

мне лучше холодной воды. А лучше воды со льдом.

За семь лет до начала описываемых событий.

— Маринка, выпей с нами? — предложил Аркадий, хватанув девушку сзади за талию.

— Руки убери! — рыкнула Марина и брезгливо одернула от себя его руки.

— Да ладно тебе, — чуть обиженный ее реакцией парень отступил и уселся на барный стул.

Маленький, плотный, лобастый, какой-то не в меру энергичный этот Аркашка. Отвратный,

одним словом. С ним разговаривать противно, не то что

терпеть его хлипкие прикосновения.

— Аркаша, не лезь, а то сестричка у меня нервная. Лучше вообще не подходи, когда у нее

нож. Пырнет еще, — усмехнулся Егор и достал бокалы

под виски.

— А я таких строптивых люблю, — сально посмотрел Аркадий на Маринку.

— Смотри, чтобы любилка не отвалилась. — Снова взялась за нож и стала резать сыр, давя с

ненужной силой, словно вымещая на нем злость,

которую не высказала словами.

Аркаша почти спокойно взялся за бокал с виски и сделал аккуратный глоток.

— Куда собралась опять? — спросил Егор.

— Не твое собачье дело, — огрызнулась, жуя бутерброд и набирая подруге сообщение.

— Кончай шляться.

— За собой смотри. — Спешно дожевав бутерброд, схватила с соседнего стула сумочку и

джинсовую куртку.

— Ты чё охерела?! — заорал на нее брат, а она, не отвечая, выбежала из дома на улицу, где

ее уже ждало такси.

Сев в машину, подтвердила адрес. Автомобиль мягко тронулся, и Марине вдруг захотелось,

чтобы он больше не останавливался — ехал и ехал,

никуда не прибывая. Захотелось от бессилья и ощущения собственной никчемности, когда

уже не знаешь, где себя искать и чего бояться, когда

готов просто нестись куда глаза глядят...

Через сорок минут Стэльмах вошла в бар. За дверью обдало теплом,