Читать «Старьевщица»

Нередко жизнь вещей гораздо интереснее, чем жизнь людей. Людской век, к сожалению, краток и ограничен, и как бы ни мечтал человек о бессмертии, как бы ни стремился обрести его, он все равно не способен пробыть на этой земле больше нескольких десятков лет, отпущенных ему природой. А вот вещи… Конечно, многие из них также недолговечны, но ведь немало и таких, чье существование исчисляется столетиями, таких, которым выпала судьба пережить не только своего создателя, но и несколько поколений его потомков.

А кроме того, почти в каждой вещи заключена какая-то тайна. И часто не одна. Появляясь на свет, чтобы служить людям, вещи переходят от одного к другому, случается, весьма прихотливо, едва ли не фантастическим образом, меняя хозяев, но навсегда сохраняя в себе частицу души каждого из бывших своих владельцев. Люди привыкают к вещам, привязываются к ним, как к домашним питомцам, а иную вещь любят не только за привносимые ею удобства, но и за то, что она стала свидетелем радостного события или, напротив, трудного периода жизни, который, к счастью, завершился благополучно. Вещи — вехи нашей памяти, спутники жизни. Наши воспоминания неразрывно связаны с ними — и нередко именно вещи служат вместилищем этих воспоминаний. Какие-то хочется сохранить как можно дольше. И не как блеклые зыбкие картинки, а во всей полноте былых ощущений. И тогда вещь берегут как зеницу ока, прячут в надежном месте, передают из рук в руки. А с иными хочется поскорее расстаться — и тогда владелец норовит избавиться от свидетельницы, чтобы не напоминала, о чем не хочется вспоминать. После этого вещь умирает… Или переходит к другому владельцу, которому и невдомек, что она принесла ему вместе с собой. Чем старше вещь, тем бо́льшим грузом лежит на ней память всех ее прежних хозяев. Как правило, люди не задумываются об этом — и совершенно напрасно…

Приблизительно такие мысли роились в голове Андрея Шелаева. Вместе с другом Костей Пановым они бродили по пустующему деревянному особняку неподалеку от железной дороги. Нет, не просто бродили — искали. Это занятие — поиск старых вещей в «выселенных» домах, на чердаках, в подвалах… — было для обоих и хобби, и приработком. Для Константина к тому же — единственным источником дохода, поскольку он еще не работал, учился в техническом вузе на дневном отделении, а так как студентом он был далеко не самым примерным, то никакой стипендии не получал. В деньгах, однако же, остро нуждался. Хотя кому они не нужны? Но Костя был уверен: ему они необходимы куда больше, чем кому-либо. Ему нравилось жить красиво, на широкую ногу, модно одеваться, ходить по ресторанам, разъезжать по городу на такси и шикарно ухаживать за девушками — а средств на это, увы, не имелось. Семья Пановых принадлежала к числу самых обычных — не бедных, но и не слишком обеспеченных, и родители Кости совсем не горели желанием финансировать дорогостоящие развлечения сына.

У Андрея все было иначе. Воспитывала его только мать, работница почты. Когда Андрюшке сравнялось десять, отец ушел к другой женщине. Алименты от него приходили мизерные, и сын с мамой привыкли жить скромно. Андрей рано понял: ему как мужчине быть в семье главным добытчиком. И еще учась в школе, он начал понемногу подрабатывать. Теперь, к неполным девятнадцати годам, он успел окончить техникум общественного питания и работал младшим поваром в ресторане на Чистых прудах. Зарабатывал вполне прилично для своего возраста. Однако дополнительные деньги были вовсе не лишними. Тем более что в отличие от приятеля Андрей умел обращаться с ними и всегда тратил приработок с пользой — например, покупал по случаю трое джинсов, одни оставлял себе, а двое других выгодно перепродавал.

Сказочного богатства этот их промысел, конечно же, не сулил. Мечты наткнуться в подвале на сундук с золотыми червонцами или на толстую пачку купюр, лучше валютой, в вентиляционной отдушине, наскоро там припрятанную каким-нибудь спекулянтом накануне ареста, так и оставались мечтами. Изредка попадалось что-то более или менее стоящее: закатившееся в щель под плинтусом толстое обручальное кольцо, такие были модны в семидесятые годы, полдюжины отлично сохранившихся серебряных чайных ложек, редкая старинная купюра или «купеческий» резной буфет с инкрустациями на дверцах. Старинная мебель, если подлежала реставрации, особенно радовала — знакомый мастер-краснодеревщик охотно забирал ее у них и не скупился, рассчитываясь. Но основной добычей были по преимуществу старые документы, открытки и пожелтевшие от времени фотографии, вышедшие из оборота монеты и банкноты, дореволюционные книги с ерами и ятями, надтреснутый или надколотый фарфор — посуда, статуэтки, флаконы из-под духов и прочий подобный «антиквариат». Бывшие хозяева просто бросали все это в полной уверенности, что вещи отжили свой век и никакой ценности собою не представляют. Им и в голову не приходило, что кто-то готов платить, и иногда очень щедро, за такое вот «барахло». Излюбленным местом паломничества таких ценителей старины был сравнительно недавно открывшийся в Измайлове рынок под названием «Вернисаж», где продавались старые, а время от времени и антикварные вещи на любой вкус и кошелек. Туда Андрей и Костя приносили находки, сдавая их тамошним барыгам по договорной цене — а уж те продавали все втридорога заядлым коллекционерам.

Рыскать по всяким таинственным местам было жуть как увлекательно, почти так же здорово, как в детстве играть «в войнушку» и «казаки-разбойники». Но и куда более рискованно. Чего только не случалось за два года азартных поисков «складов», как они называли свое занятие, цитируя любимый мультик детства «Трое из Простоквашино»! И в милицию их не раз забирали, и драться приходилось с другими такими же «поисковиками», не желавшими уступать территорию, и гнилой пол под ногами проваливался, и лепнина рушилась с потолка… Они чудом остались целы… Однажды, когда лазили на чердаке дома в Сокольниках, Костя поскользнулся на железной лестнице и растянул сухожилие, Андрею пришлось тащить его на себе. А в другой раз, забравшись в подвал здания неподалеку от Яузского бульвара, они наткнулись на «лежку» каких-то сомнительных типов, по виду конченых уголовников. Еле ноги унесли…

А вот этот деревянный особняк в два этажа у железной дороги они давно заприметили. Каждый раз, проезжая мимо в электричке на дачу, Костя поглядывал на него — особнячку, похоже, лет сто пятьдесят, а то и побольше, выстроил его какой-нибудь крепкий купец, так что здесь их вполне может ждать что-то ценное. Но расселять особняк не спешили, хоть он давно обветшал. И вот наконец фортуна им улыбнулась. С подоконников исчезли цветы, с окон занавески, входная дверь была заколочена крест-накрест досками. Это был знак: мешкать не стоит. Вернувшись с дачи домой, Костя дал