Читать «Он - мой лёд»

Год спустя

Оля

Разливающаяся над катком нежная музыка была настолько прекрасна, что заставляла забыться и полностью окунуться в танец.

На льду нас было только двое: я и Паша. Мгновение, и я, чувствуя в себе невероятную внутреннюю силу, коснулась льда лезвием конька, выезжая с выброса. Улыбнулась немногочисленным зрителям, пришедшим посмотреть на нашу тренировку и поймала взгляд партнёра. Тройной прыжок, вращение – в каждом движении синхронность, лёгкость, дающая мне всё большую уверенность. Заход на поддержку - глаза в глаза…

Неожиданно для самой себя я споткнулась и, успев только мысленно выругаться, полетела на лёд, увлекая за собой Пашку.

Музыка мгновенно оборвалась, пришедшая ей на смену тишина вернула нас в реальность.

- Мать твою, Журавлёва, ты ластами поосторожнее махай! - взвыл мой партнер, корчившийся сейчас на льду, закрыв лицо руками. - Ты мне нос сломала!

- Ой, мальчика обидели, - подъехавшая к нам Маша по-дружески обняла меня за плечи и хмыкнула: - Меньше будешь ворон считать!

- Машка, ты такая грубая, - протянул Павел, но глаза его светились смехом. - Хоть бы пожалела!

В памяти же у меня кадр за кадром мелькали картинки из прошлого. Другой каток, другие руки, другие глаза. Холодные, синие…

Глаза человека, мужчины, превратившего мою жизнь в ад, из которого я только теперь начинала выбираться. День за днём, месяц за месяцем я воскрешала себе ту, которой была до момента нашей встречи с Богдановым. Но воспоминания, возвращающиеся порой точно так же, как в это мгновение, не отпускали меня.

Я помнила всё: бесконечные унижения, жёсткие пальцы, вжимающиеся в моё тело, презрение, сквозящее в его взгляде. Всё. И ту последнюю встречу у лифта, его прикосновения к голому животу, забыть которые почему-то не получалось, как я ни пыталась сделать это.

- Нечего тебя жалеть, да, Ольк? - Заставила меня вынырнуть из воспоминаний Маша. - И вообще, хватит лежать! Сейчас Роман Юрьевич придет, а вы тут прохлаждаетесь!

- Мы не прохлаждаемся, - я все-таки решила встать на защиту партнера. Зарядила я ему действительно сильно, пусть даже для парников подобное было в порядке вещей. - Мы отрабатывали элементы для короткой программы.

- Да видела я, как вы их отрабатываете, только и слышен ваш хохот! - наигранно возмутилась Маша и тут же сама широко улыбнулась.

Поднявшийся со льда Жаров поморщился, щупая нос, состроил недовольное лицо. С носом у него было всё в полном порядке, в чём я, в общем-то, и не сомневалась.

Подхватив Пашку, Анохина крутанулась вокруг него.

- Эх, вот отчего я одиночница? Везет тебе, Оль, не так страшно на льду, если что, можно неудачный прокат списать на косяки Жарова! А мне, - она скорбно вздохнула, - если только на трещинку во льду.

- Анохина, хватит язвить, - Паша взял Машкину ладонь в свою и потянул на себя. - Ты Журавлёвой не завидуй, я бы посмотрел, с каким визгом ты падаешь с поддержки. А она ничего, держится.

- Если бы у тебя были не крюки, а руки, она бы не падала!

Паша только недовольно покривил губами.

Повернувшись к бортику, я заметила приближающегося Рудова. Перехватившая мой взгляд Маша попыталась напустить на себя серьёзный вид, хотя обе мы знали – смысла в этом нет никакого.

Роман Юрьевич человеком был строгим, но справедливым и никогда не повышал голоса без надобности. Критиковал жестко, но по делу, умел грамотно распределять нагрузку. Одним словом, работать с ним было комфортно. В особенности мне, имеющей за плечами совершенно другой опыт.

- Молодежь! – Рудов подошёл к бортику.  - Быстро разбежались, не создаем затор и работаем, а не болтаем! Или у кого-то из вас много свободного времени?

Голос тренера звучал строго, даже несколько резко, но возразить никто из нас даже не подумал. Здесь, в Штатах, система тренировок значительно отличалась от той, что была в России. Готов работать – работай, нет – что же… Заставлять никто никого не собирался. Да это было и не нужно. Каждый из нас знал, для чего он тут. В том числе и я. Жёсткие руки, синие, с застывшими в них осколками льда глаза…

- Ты что застыла? – спросил Паша, коснувшись моей ладони.

Я лишь качнула головой.

- Ничего, - ответила негромко и повторила, но уже не ему, а скорее самой себе: - Ничего.

А в мыслях снова и снова прошлое. Лёд, унижения, страх. И понимание, что совсем скоро нам предстоит встреча. Совсем скоро, потому что до чемпионата России осталось буквально несколько недель, а это значит, что волей-неволей нам придётся столкнуться. Возможно, не только на льду, но и вне его. И этого, наверное, боялась я куда сильнее.

Оля

Как правило, после тренировки мы втроём: я, Пашка и Маша заходили в одно из ближайших кафе, чтобы перекусить и обсудить последние новости.

Но сегодня настроя на дружеские посиделки ни у кого из нас не было. Уже завтра нам предстояло вылететь в Россию на чемпионат.

Переживала ли я? Да. Отрицать это было бесполезно.

- Я так давно дома не была, - призналась Маша, когда мы остались вдвоём.

Жили мы с ней в одной квартире, которую, снимал нам тренер, ибо тех денег, что удавалось заработать беря подкатки, хватало только на еду и самое необходимое. Однокомнатная, расположенная неподалёку от катка квартира была достаточно уютная, так что жаловаться не приходилось. Да и какое у меня вообще было право жаловаться?!

- Извини, - добавила Маша, не услышав от меня в ответ ни слова.

- Всё в порядке, - вздохнула я, поправив на плече лямку сумки с коньками.

Несмотря на то, что жизнь текла своим чередом, к шумной Америке до конца я так и не привыкла. На Родину меня тянуло безумно, но я знала - нельзя! Не для того я сбежала, бросила всё, что мне было дорого.

Да и куда мне было возвращаться? Своего у меня не было ничего, а квартира матери… Как я могла назвать домом место, где никогда не чувствовала себя по-настоящему свободной, не была счастлива? Да и о том, что мать простит меня, можно было забыть хотя бы потому, что просить прощения я не собиралась – было не за что. Кто из нас кого предал – не важно. Важным было лишь то, что даже спустя год я всё ещё оставалась чужой. И там, в России, и здесь.

Всё, что я могла, как и прежде работать, работать и ещё раз работать. Только теперь я знала для чего именно, и сама хотела этого.

- Когда-нибудь у меня будет то место, которое я