— Хорошо, — в голосе Таро скользнуло удовлетворение, — еще что-нибудь расскажешь?

— Велеслав жаловался, что его сотник остался при госпоже Лорин. Сильно злился.

— А этого сотника кто-нибудь видел за последние три года?

— Видели, как же. Он живет в том же замке, и его жена при нем. Я знала его жену, даже хороводы вместе водили, хотя Зоринку все считали блажной девкой.

— Это добрые вести, — в избе уже было довольно светло для того, чтобы увидеть на губах Таро улыбку. И эта улыбка Злате понравилась. — ну а ты… Может, теперь скажешь, почему сбежала от владетельного князя? Да еще в такую дыру?

Злата помедлила. Стоило ли рассказывать незнакомцу о своем горе? Но он и так разгадал ее.

Осталось совсем чуть-чуть, и будет она как раскрытая книга.

— Боги не благословили меня детьми, — наконец сказала она, — и мой муж… владетельный князь Велеслав… наказывал меня за это.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Таро хмыкнул и ничего не ответил. Нечеловечески-яркие глаза впились в Злату испытывающе, а она вдруг подумала, что этот странный мужчина все же невероятно красив. Затем Таро проговорил задумчиво:

— Если только это твоя вина, в том, что ты не можешь иметь детей, то тебе поможет хороший целитель…

— Велеслав приглашал целителей!

— Не перебивай, — в голосе мужчины появился металл, — приглашал, да не тех. Ты сможешь исцелиться в замке Лорин. Как я уже сказал, не люблю быть должником.

Почему-то эти его последние слова отозвались в душе болезненным звоном. На самом деле Таро было наплевать на ее беды, как человеку может быть наплевать на горе воробьихи у опустевшего гнезда. Он просто не хотел оставаться у нее в долгу.

Злата потерла лоб, пытаясь привести мысли в некое подобие порядка. Оставалось кое-что, о чем следовало бы знать этому человеку, раз он был так заинтересован в судьбе Лорин.

— Перед тем, как сбежать, я слышала, что Велеслав будет собирать войско.

Таро слегка нахмурился, но молчал, ожидая продолжения.

— Он говорил, что собирается захватить замок на Пустошах, потому что казна пуста, а там наверняка горы сокровищ.

Мужчина приподнял бровь.

— И не боится твой супруг лезть к чудовищу, способному поднять мертвых?

— Не боится, — Злата вздохнула, — и как-то он обмолвился, что боги его берегут от вражьих стрел.

Таро усмехнулся и поднялся на ноги. Злата опустила было глаза, но потом поняла, что он обмотал бедра куском рогожи.

— Ну а что, владетельный князь еще не выступил в поход? Не слышно ли чего?

— Я думаю, он дождется весны… наверное, — сказала Злата.

— Тогда и нам спешить некуда, — он присел на край стола. И только теперь Злате удалось рассмотреть, что шрамы на предплечьях складываются в буквы. Ей удалось прочитать — «Крастор».

— Принеси мне одежду, — промолвил Таро тоном, не терпящим возражений, — и еды. Мне нужно восстанавливаться.

Сказать-то легко, а вот сделать…

Если полуразвалившаяся изба Златы влачила жалкие годы нищеты на окраине деревни, то новый дом старосты Михая, как и полагалось дому всеми уважаемого человека, располагался ближе к деревенской площади. Чтобы дойти до него, Злате пришлось месить ногами хрусткий снег, минуя с десяток дворов. Кое-где она встречала баб и мужиков. Последние смотрели на нее с жалостью, первые — с затаенной злостью и завистью. Хотя чему здесь завидовать? Прячась от владетельного князя, Злата никому ни разу не обмолвилась о том, что княгиня. Видать, запомнили ее дорогого скакуна и добротную шубу. Или жена старосты растрепала всем о том, какие на ней были украшения — все те, что осели в жирных ладонях Михая, обменянные на молчание, покосившийся сруб и немного припасов в зиму. Хенеш! Ей хотелось верить в то, что Велеслав не разыщет ее здесь, в этакой глухомани. А дальше — пройдет время, княгиню Злату сочтут погибшей, перестанут искать… И все как-нибудь наладится.

Вот только кошмары не отпускали. И каждый раз повторялось примерно одно и то же: сперва бил, потом брал силой. Как и наяву.

Злата встряхнула головой, отгоняя дурные мысли, решила думать о том странном мужике, что сидел голым в ее избе. Здесь, конечно, странным было все: начиная с того, что он даже не заболел, провалявшись невесть сколько в снегу, и заканчивая тем, что приказывал он с таким знанием дела, словно сам был владетельным князем. Злата невольно усмехнулась.

Замашки Таро ей не нравились, и точно так же не нравились его взгляды, исполненные ледяного презрения. С другой стороны, пусть лучше так, чем липкой от пота ладошкой да ей под юбку. К тому же, он вроде пообещал ей исцелить тот недуг, что лишил ее счастья прижать к груди родное дитя, а уж ради этого она постарается. Если скажет — идти босиком до самых пустошей — пойдет, не раздумывая. Пусть… даже если захочет спать с ней… лишь бы только ребенка родить…

Тем временем Злата подошла к ладной старостиной избе и постучала в окошко, затянутое пузырем. Чье-то лицо быстро глянуло на нее и исчезло, а через несколько ударов сердца уже заскрипела отворяемая дверь, откуда высунул вихрастую голову сам Михай.

— Златушка? Что ж ты, проходи, проходи. Стряслось чего?

Женщина передернулась невольно. Как-то очень быстро забыл Михай, кто она и кто он. Хотя… то ведь было в прошлом. В далекой, уже как бы не ее жизни она была княгиней, а он простым мужиком. Теперь же он — деревенский староста, а она — нищая баба без роду без племени.

Она отворила калитку, по протоптанной в снегу дорожке добралась до двери и скользнула мимо Михая в сени. Там было холодно и пахло квашеной капустой. Тут же стояли и темные бочки, высокие, круглобокие.

— А Милава где? — осторожно спросила Злата, шагая через сени.

— Так ведь к дочке пошла. Сладушке родить скоро пора придет, — сказал Михай и тут же заторопил, — проходи, проходи. Нечего тепло в сени выгонять.

У старосты было тепло. Очень. Злата осталась стоять у двери, с любопытством осматриваясь.

Видать, очень выгодно сбыл Михай ее украшения: в избе появились кровати с высокими деревянными спинками. Стол большой, вышитой скатертью накрытый. Скамьи резные. Раньше ничего этого не было. Перевела взгляд на Михая: здоровый мужик, темные волосы только-

только тронуты сединой, да борода как соль с перцем. Во всей внешности Михая только глаза его не нравились Злате — чересчур блеклые, будто бы воды набрались — и щеки, слишком уж круглые и румяные для мужчины. Князь Велеслав отличался изысканной бледностью кожи…

— Случилось чего? — в очередной раз поинтересовался староста, присаживаясь на скамью.

Злате он не предложил присесть. Мол, стой там, нищая, да знай свое место.

— Мне… — она невольно запнулась, встретившись с водянистыми глазами Михая, — мне одежда нужна мужская. У тебя наверняка есть лишняя?

— Мужика привела, что ль? — староста ухмыльнулся.

— Д-да, — выдавила Злата. Не рассказывать же этому деревенскому чурбану о том, где и