Омар Хайам
Рубаи
1 Вот снова день исчез, как ветра легкий стон,Из нашей жизни, друг, навеки выпал он.Но я, покуда жив, тревожиться не стануО дне, что отошел, и дне, что не рожден. 2 Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим.Как много чистых душ под колесом лазурнымСгорает в пепел, в прах, а где, скажите, дым? 3 Лепящий черепа таинственный гончарОсобый проявил к сему искусству дар:На скатерть бытия он опрокинул чашуИ в ней пылающий зажег страстей пожар. 4 Будь все добро мое кирпич один, в кружалоЕго бы я отнес в обмен на полбокала.Как завтра проживу? Продам чалму и плащ,Ведь не святая же Мария их соткала. 5 Гора, вина хлебнув, и то пошла бы в пляс.Глупец, кто для вина лишь клевету припас.Ты говоришь, что мы должны вина чураться?Вздор! Это дивный дух, что оживляет нас. 6 Как надоели мне несносные ханжи!Вина подай, саки, и, кстати, заложиТюрбан мой в кабаке и мой молельный коврик;Не только на словах я враг всей этой лжи. 7 Благоговейно чтят везде стихи корана,Но как читают их? Не часто и не рьяно.Тебя ж, сверкающий вдоль края кубка стих,Читают вечером, и днем, и утром рано. 8 Дивлюсь тебе, гончар, что ты имеешь духМять глину, бить, давать ей сотни оплеух,Ведь этот влажный прах трепещущей был плотью.Покуда жизненный огонь в нем не потух. 9 Знай, в каждом атоме тут, на земле, таитсяДышавший некогда кумир прекраснолицый.Снимай же бережно пылинку с милых кос:Прелестных локонов была она частицей. 10 Увы, не много дней нам здесь побыть дано,Прожить их без любви и без вина – грешно.Не стоит размышлять, мир этот стар иль молод:Коль суждено уйти – не все ли нам равно? 11 О, если б, захватив с собой стихов диванДа в кувшине вина и сунув хлеб в карман,Мне провести с тобой денек среди развалин, –Мне позавидовать бы мог любой султан. 12 Будь глух к ученому о боге суесловью,Целуй кумир, к его прильнувши изголовью.Покуда кровь твою не пролил злобный рок,Свой кубок наполняй бесценных гроздий кровью. 13 Кумир мой, вылепил тебя таким гончар,Что пред тобой луна своих стыдится чар.Другие к празднику себя пусть украшают,Ты – праздник украшать собой имеешь дар. 14 Кумир мой – горшая из горьких неудач!Сам ввергнут, но не мной, в любовный жар и плач.Увы, надеяться могу ль на исцеленье,Раз тяжко занемог единственный мой врач? 15 Ты сердце бедное мое, господь, помилуй,И грудь, которую томит огонь постылый,И ноги, что всегда несут меня в кабак,И руку, что сжимать так любит кубок милый. 16 Растить в душе побег унынья – преступленье,Пока не прочтена вся книга наслажденья.Лови же радости и жадно пей вино:Жизнь коротка, увы! Летят ее мгновенья. 17 Скорей вина сюда! Теперь не время сну,Я славить розами ланит хочу весну.Но прежде Разуму, докучливому старцу,Чтоб усыпить его, в лицо вином плесну. 18 День завтрашний – увы! – сокрыт от наших глаз!Спеши использовать летящий в бездну час.Пей, луноликая! Как часто будет месяцВсходить на небосвод, уже не видя нас. 19 Лик розы освежен дыханием весны,Глаза возлюбленной красой лугов полны,Сегодня чудный день! Возьми бокал, а думыО зимней стуже брось: они всегда грустны. 20 Друзья, бокал – рудник текучего рубина,А хмель – духовная бокала сердцевина.Вино, что в хрустале горит, – покровом слезЕдва прикрытая кровавая пучина. 21 Спросил у чаши я, прильнув устами к ней:«Куда ведет меня чреда ночей и дней?»Не отрывая уст, ответила мне чаша:«Ах, больше в этот мир ты не вернешься. Пей!» 22 Бокала полного веселый вид мне люб,Звук арф, что жалобно при том звенит, мне люб,Ханжа, которому чужда отрада хмеля, –Когда он за сто верст, горами скрыт, – мне люб. 23 Разумно ль смерти мне страшиться? Только разЯ ей взгляну в лицо, когда придет мой час.И стоит ли жалеть, что я – кровавой слизи,Костей и жил мешок – исчезну вдруг из глаз? 24 Призыв из кабака поднял меня от сна:«Сюда, беспутные поклонники вина!Пурпурной влагою скорей наполним чаши,Покуда мера дней, как чаша, не полна». 25 Ах, сколько, сколько раз, вставая ото сна,Я обещал, что впредь не буду пить вина,Но нынче, господи, я не даю зарока:Могу ли я не пить, когда пришла весна? 26 Смотри: беременна душою плоть бокала,Как если б лилия чревата розой стала.Нет, это пригоршня текучего огняВ утробе ясного, как горный ключ, кристалла. 27 Влюбленный на ногах пусть держится едва,Пусть у него гудит от хмеля голова.Лишь трезвый человек заботами снедаем,А пьяному ведь все на свете трын-трава. 28 Мне часто говорят: «Поменьше пей вина!В том, что ты пьянствуешь, скажи нам, чья вина?»Лицо возлюбленной моей повинно в этом:Я не могу не пить, когда со мной она. 29 В бокалы влей вина и песню затяни нам,Свой голос примешав к стенаньям соловьиным!Без песни пить нельзя, – ведь иначе виноНам разливалось бы без бульканья кувшином. 30 Запрет вина – закон, считающийся с тем,Кем пьется, и когда, и много ли, и с кем.Когда соблюдены все эти оговорки,Пить – признак мудрости, а не порок совсем. 31 Как долго пленными нам быть в тюрьме мирской?Кто сотню лет иль день велит нам жить с тоской?Так лей вино в бокал, покуда сам не стал тыПосудой глиняной в гончарной мастерской. 32 Налей, хоть у тебя уже усталый вид,Еще вина: оно нам жизнь животворит,О мальчик, поспеши! Наш мир подобен сказке,И жизнь твоя, увы, без устали бежит. 33 Пей, ибо скоро в прах ты будешь обращен.Без друга, без жены твой долгий будет сон.Два слова на ухо сейчас тебе шепну я:«Когда тюльпан увял, расцвесть не может он». 34 Все те, что некогда, шумя, сюда пришлиИ обезумели от радостей земли,-Пригубили вина, потом умолкли сразуИ в лоно вечного забвения легли. 35 Я к гончару зашел: он за комком комокКлал глину влажную на круглый свой станок:Лепил он горлышки и ручки для сосудовИз царских черепов и из пастушьих ног. 36 Пускай ты прожил жизнь без тяжких мук, – что дальше?Пускай твой жизненный замкнулся круг, – что дальше?Пускай, блаженствуя, ты проживешь сто летИ сотню лет еще, – скажи, мой друг, что дальше? 37 Приход наш и уход загадочны, – их целиВсе мудрецы земли осмыслить не сумели,Где круга этого начало, где конец,Откуда мы пришли, куда уйдем отселе? 38 Хоть сотню проживи, хоть десять сотен лет,Придется все-таки покинуть этот свет,Будь падишахом ты иль нищим на базаре,-Цена тебе одна: для смерти сановО себе и о мире я знаю не больше
Тех глупцов, что усердно читают меня.