— Я понимаю, что это опасная затея. Но мне нужно было отправиться лично. Этот мир нам совершенно незнаком, и если бы я раздавал вам распоряжения, не высовываясь из Назарика, то неизбежно совершал бы ошибки. Мне нужно своими глазами взглянуть, что творится снаружи. Наверное, можно было изыскать и другие варианты, но у нас такая уйма неизвестных, что я всё равно бы не находил себе места.
— Разумеется. Не смею больше вас беспокоить, — со всей серьёзностью ответила Нарберал.
Поглядывая на неё через прорезь в шлеме, Айнз задал ещё один мучивший его вопрос:
— Между прочим, скажи, ты тоже считаешь людей низшими существами?
— Безусловно. Это ничего не стоящие отбросы. — Ответ последовал так быстро, что в его искренности не приходилось сомневаться.
— Ну конечно, в этом ты полностью сходишься с Альбедо, — пробормотал Айнз так тихо, что Нарберал его не услышала, и продолжил: — Наверное, нельзя было отправлять тебя в город людей, раз ты о них такого невысокого мнения. Всё-таки мне следовало бы для начала получше узнать своих подчинённых.
Одна из причин, по которой он не взял с собой Альбедо, состояла именно в том, что она считала людей низшими существами. Приведи он её в полный людей город, и наверняка, стоило бы только ему отвернуться, она тут же устроила бы кровавую баню. Да и навыков маскировки у неё не имелось, а значит, нельзя было спрятать крылья и рога.
Впрочем, была и другая причина, которую он ни за что не решился бы назвать. Айнз не верил, что он сам, простой офисный служащий, сможет планировать работу целой организации, опираясь только на поступающие от подчинённых сведения и не взглянув на всё своими глазами. Другое дело — Альбедо, у которой к этому талант, и именно ей придётся заниматься всем, пока его нет в Назарике. Если под рукой умелый подчинённый, лучше передать дела ему, чтобы недалёкий начальник не наломал дров. Тем более что Альбедо привязана к нему двумя цепями: любовью и преданностью, и с ней за судьбу Великой подземной гробницы Назарик можно было не волноваться.
«Любовь…» — стоило главе стражей появиться перед ним или сказать о своих чувствах, как Айнз вновь вспоминал, как недостойно он с ней поступил, поправив описание этого персонажа и заставив её в себя влюбиться. Перед самым закрытием игры он полез в настройки Альбедо и вписал туда: «Влюблена в Момонгу» — то есть в него, в Айнза. Всё это, разумеется, было лишь небольшой шуткой, ведь он никак не предполагал, что перенесётся в другой мир.
Конечно, с одной стороны, саму Альбедо это нисколько не смущало, но с другой, что бы сказал Табула Смарагдина, узнай он об ужасном проступке своего друга? Что бы Айнз почувствовал на его месте, если бы товарищи по гильдии исказили созданный им характер НПС? Да и разве мог он простить себя за то, как откровенно пользуется преданностью Альбедо?
Айнз помотал головой, отбросив неприятные мысли. После того как он оказался в теле нежити, возникающие у него сильные эмоции быстро затухали, но мелкие переживания терзали совсем как прежде. Интересно, если обратиться в нежить всем своим естеством, избавит ли это от чувства вины?
Размышляя об этом, Айнз повернул к Нарберал укрытую шлемом голову:
— Набэ. Я не требую от тебя отбросить эти мысли, но хотя бы держи себя в руках. Ведь мы пришли в город людей и пока мало что о нём знаем. Например, неизвестно, насколько сильных противников мы можем здесь встретить. Постарайся не настраивать против себя окружающих.
И когда Нарберал замерла в глубоком поклоне, подчёркивающем её преданность и покорность, он продолжил:
— И ещё кое-что. Когда мы бьёмся всерьёз или хотим убить противника, люди чувствуют эту жажду крови, и она вселяет в них ужас. Не знаю, испытываешь ли ты нечто подобное, но никому не показывай своей истинной силы, пока я тебе не прикажу. Ясно?
— Как вам будет угодно, М-Момон.
— Вот и отлично. Так, что-то я не вижу здесь обещанного трактира, — заметил Айнз, оглядываясь по сторонам.
Кругом виднелись открытые лавки и снующий туда-сюда народ. Чуть поодаль тащили какой-то груз ремесленники в рабочих фартуках, но то, что ему требовалось, пока не попалось на глаза.
Поскольку ни Айнз, ни Нарберал не умели читать на принятом в королевстве языке, он искал на фасадах стоящих в ряд лавок вывеску с характерным рисунком. Наконец-то найдя его, Айнз прибавил шагу. Нарберал не отставала.
Сбив грязь с сабатонов, он поднялся на крыльцо в пару ступенек, обеими руками распахнул двустворчатые двери и вошёл внутрь. Свет через закрытые ставнями окна почти не проникал, и глаза, привыкшие к сиявшему на улице солнцу, поначалу ничего не видели бы в полумраке. Впрочем, Айнз, обладавший «Видением в темноте», без труда всё различал.
Внутри оказалось весьма просторно. Первый этаж занимала харчевня: у дальней стены располагалась стойка, за ней пара полок с десятками выстроившихся в ряды бутылок, а в стороне от них, надо полагать, дверь на кухню. В углу крутой спиралью поднималась ведущая наверх лестница. По словам регистраторши из гильдии, второй и третий этажи занимали гостевые комнаты.
За круглыми столиками сидели гости заведения, в основном мужчины, по виду которых нетрудно было заключить, что они привыкли решать вопросы кулаками. И сейчас все они внимательно следили за Айнзом и Нарберал, по всей видимости оценивая, кто стоит перед ними. Их появление не вызвало интереса только у девушки, которая устроилась в углу зала и сосредоточенно разглядывала стоявший перед ней флакон.
Оглядевшись, Айнз поднял под шлемом несуществующую бровь. Он предполагал, что местечко будет низкопробным, но чтобы настолько? В «Иггдрасиле» тоже хватало неприглядных локаций, имелись они и в гробнице Назарик, которой он правил. Скажем, покои Герцога Ужаса или Ядовитая яма. Но здесь была мерзость другого рода.
На полу валялись огрызки и ещё не просохли липкие лужицы, на стенах красовались подозрительные пятна, а заметённые в угол объедки уже покрылись плесенью.
Вздохнув про себя, Айнз вгляделся в глубь зала, где заметил мужчину в перепачканном фартуке. Засученные рукава обнажали толстые руки с бесчисленными шрамами не то от мечей, не то от когтей какого-то зверя. На лице застыло свирепое выражение, а на идеально выбритой, без единого волоска, голове тоже красовался шрам. И сейчас этот человек, больше смахивающий на вышибалу, чем на хозяина трактира, мрачно уставился на Айнза, не выпуская из руки швабры.
— Нужна комната? На сколько ночей? — прогудел он глубоким басом.
— На одну, если можно.
— Медный