Читать «Overlord. Том 3. Кровавая валькирия»

— И это вы называете едой?! — раздался пронзительный, истеричный возглас, сопровождаемый жалобным звоном посуды.

Несколько посетителей ресторана обернулись на шум, остановив взгляд на светловолосой девушке. Она была так прекрасна, что перед её ликом меркло само слово «красота». Пожалуй, она могла потягаться и с Золотой Принцессой, первой красавицей королевства, хотя сейчас точёные черты её лица искажал гнев.

Несмотря на шум, который только что подняла эта девушка, свои крупные кудри она поправила весьма изящным, даже элегантным движением. Наверняка аристократка из далёких краёв, представительница какого-нибудь знатного рода. Девушка сверлила стол, ломящийся от яств, крайне недовольным взглядом.

В корзинке ещё исходил паром свежеиспечённый хлеб с хрустящей корочкой. От одного вида основного блюда у кого угодно потекли бы слюнки: сочный ростбиф средней прожарки был окружён гарниром из сладкой кукурузы и картофельного пюре со сливочным маслом. От салата из свежайших овощей, щедро заправленного соусом, тянулся тонкий цитрусовый аромат.

В ресторане «Сияющего золотого павильона», лучшего трактира Э-Рантеля, в ход шли лишь самые свежие, защищённые «Презервейшн»[1] ингредиенты. И на работу сюда, конечно, принимали только лучших из лучших. И теперь на эти блюда, приготовленные из самых дорогих продуктов руками самых умелых поваров королевства, на яства, доступные лишь членам королевской фамилии, аристократам и богатым торговцам, на эти настоящие произведения искусства, презрительно морщила носик девушка.

У всех, кто слышал её возглас, возник резонный вопрос: чем же она обычно питается, чтобы так говорить?

— Совсем невкусно!

Новое заявление, совершенно не соответствующее действительности, заставило всех на секунду ошеломлённо замереть. И только старик-дворецкий, стоявший, подобно тени, у неё за спиной, сохранял полную невозмутимость. Ни один мускул не дрогнул у него на лице, даже когда его подопечная обернулась и капризно заявила:

— Подготовь всё к отъезду. Я не желаю больше ни секунды оставаться в этом городе.

— Но, госпожа, уже смеркается…

— Молчать! Я сказала, мы уезжаем — значит, мы уезжаем! Или я непонятно выразилась?!

И только эта детская вспыльчивость наконец нарушила его неподвижную невозмутимость. Дворецкий покорно склонил голову:

— Слушаюсь, госпожа. Я немедленно подготовлю всё к отъезду.

Девушка недовольно фыркнула:

— А раз понял, то будь порасторопнее, Себас.

Со звоном швырнув вилку в тарелку, разъярённая девушка вскочила и вылетела прочь.

Буря миновала. Судя по всему, возвращаться скандалистка не собиралась, и в зале ресторана восстановился мир и покой. Гости вернулись к прерванной трапезе и возобновили разговоры, когда вдруг прозвучал спокойный, полный достоинства голос:

— Прошу прощения за шум, господа, — произнёс дворецкий, аккуратно придвигая к столу едва не опрокинувшийся стул своей хозяйки. Он склонил голову перед остальными гостями, и те, смягчившись, одарили его благосклонными ответными взглядами. В некоторых даже читалось сочувствие.

— Господин управляющий.

— Да?

К нему бесшумно подошёл мужчина, всё это время державшийся в стороне.

— Приношу извинения за доставленные неудобства, — проговорил Себас. — И пусть это и не покроет мою вину за испорченный вечер, я с радостью оплачу всем присутствующим счёт.

Услышав такое, управляющий просиял. В этом высококлассном заведении поразительными были не только блюда, но и цены, и подобная оплата окажется более чем достаточной компенсацией за временные неудобства.

Быстро взяв себя в руки, управляющий благодарно поклонился дворецкому. И то, насколько привычным и непринуждённым выглядело их общение по малоприятному, казалось бы, поводу, говорило о том, что это был лишь один из казусов, возникших с момента прибытия в «Золотой павильон» скандальной госпожи с её свитой.

Себас кинул взгляд в дальний угол зала, где жадно поглощал еду тощий мужчина, и направился к нему. Заметив это, тот неуклюже вскочил и бросился ему навстречу, дожёвывая на ходу.

Среди остальных гостей он выглядел белой вороной. В нём не чувствовалось ни дворянской породы, ни солидности, и дело было вовсе не в наряде — одет он был ничуть не хуже других гостей. Вот только смотрелось это так, будто в приличные одежды вырядился шут — смешно, да и только.

— Господин Себас!..

— Что такое, Зак?

— Я понимаю, что я просто наёмный кучер, и мне не стоило бы даже заикаться об этом, но… Не могли бы вы отложить отъезд? — В голосе того, кого назвали Заком, отчётливо звучали заискивающие нотки. Сидящие вокруг гости нахмурились. Зак так и расстилался перед дворецким — того и гляди, начнёт угодливо потирать лапки, словно муха.

А вот Себас даже бровью не повёл, снисходительно и терпеливо глядя на кучера.

— Боитесь не справиться с каретой ночью?

— И это тоже, господин, но… Но у меня… Мне сначала нужно кое-что сделать.

Зак снова поскрёб в затылке. И хотя волосы у него были чистые, так и казалось, что из них вот-вот посыплется перхоть. Окружающие кидали на него недовольные взгляды, но он, то ли не замечая, то ли не желая замечать, лишь чесался усерднее.

— Не думаю, что госпожа выслушает мою просьбу… А если и выслушает, то в силу своего характера ни за что не изменит решения, — отрезал Себас. — Боюсь, это невозможно.

— Но ведь…

Глаза у Зака воровато забегали, он явно изо всех сил пытался выдумать новый повод задержаться.

— Но, конечно, мы отправимся не сию минуту, — смилостивился над ним Себас. — Понадобится погрузить вещи госпожи обратно в карету. А вы пока можете завершить свои дела. Полагаю, этого времени будет достаточно?

Зак, явно собиравшийся возразить, тут же запнулся, а в его глазах загорелся нехороший огонёк. Себас сделал вид, что не заметил этого. Ведь всё шло по его плану.

— И когда же мы выезжаем?

— Примерно через два часа. Может быть, через три, но не позже — иначе дороги будет совсем не разглядеть. Да, три часа — это предел.

И снова этот хищный блеск. И снова Себас его проигнорировал. А Зак, нервно облизнув губы, выдавил:

— Ну, если так… Если так, то всё в порядке.

— Замечательно. В таком случае прошу, принимайтесь за дело.

Глядя в спину удаляющемуся Заку, Себас невольно помахал рукой, словно разгоняя неприятный запах. Он пытался отделаться от грязного, липкого чувства, никогда не покидавшего его в обществе Зака.

Дворецкий подавил вздох, не выказав ни тени своих эмоций. Он не любил подлецов. Демиург или Шалтир с радостью поразвлеклись бы с такими, как с игрушками, а Себасу было противно даже находиться рядом с подобными созданиями, не то что трогать их.

Обитатели Великой подземной гробницы Назарик рассматривали всех чужаков как существ низшего порядка, а уж людей и полулюдей — и подавно. В новом мире оказалось, что те, за редким исключением, были чрезвычайно слабы, и раздавить или придушить с десяток таких существ вовсе не выглядело грехом. Но создатель Себаса сказал однажды: «Не может называть себя сильным тот, кто отказал в помощи слабому».