Читать «Луи де Фюнес: Не говорите обо мне слишком много, дети мои!»

Патрик

1973 год. Триумф фильма «Приключения раввина Якова». Отец вложил все силы в роль вспыльчивого человека, вовлеченного в невероятные приключения. Сцена в чане с жевательной резинкой снималась в разрушенной фабрике, при температуре не выше десяти градусов. Оставаясь промокшим до костей между дублями, он много раз погружался в зеленую жижу, состоявшую из смеси сладкого теста и пищевого красителя.

После трех дней этой пытки, оглохнув на левое ухо, он бросился к отоларингологу, который обнаружил зеленоватую пробку, прилипшую к барабанной перепонке. С помощью мини-брандспойта в виде огромного шприца он направил в ухо сильную струю воды.

— Позвольте дать вам совет, господин де Фюнес, — заключил он. — Перестаньте прочищать ухо ватой на спичке: этим вы только все усугубите и придется снова прибегать к подобной неприятной процедуре.

Пренебрегая этим советом, пациент продолжал прежние манипуляции. Но, едва обнаружив легкое снижение слуха, сам прибегал к струе воды из маленькой резиновой клизмы. Однажды вечером вместе с матерью Жерара Ури — Марселой мы решили отправиться в шикарный ресторан «Тайлеван». Отец пригласил на ужин также доктора Джиана, знаменитого рентгенолога, полную противоположность чопорности и высокомерию. Отец весьма ценил его как остроумного собеседника.

— Ну вот, я опять плохо слышу левым ухом! — воскликнул он в дверях. — Обождите минуту, я только его прочищу.

Перевернув все шкафчики в ванной, он не нашел свою чудесную клизму. Пришлось идти, не прибегнув к спасительной процедуре.

— Ну вот, я не услышу, что будет говорить Джиан.

Открыв нам дверь, Марсела Ури даже не успела нас расцеловать, как он воскликнул:

— Милая, у тебя не найдется клизмы?

Не понимая, о чем идет речь, она так и замерла на месте.

В общем, по дороге в ресторан говорили только об этом. Марсела тщетно старалась его успокоить:

— Послушай, Луи, ты же прекрасно все слышишь!

— Сейчас, может быть, но Джиан говорит так тихо. Придется сесть слева от него, чтобы слышать правым ухом.

Наш друг уже поджидал нас в ресторане. Узнав о случившейся катастрофе, он лишь рассеянно посочувствовал. Тогда отец подозвал вышколенного метрдотеля, вероятно ожидавшего, что гость закажет шампанское, и сказал ему:

— Вы можете послать курьера в дежурную аптеку и купить мне резиновую, предпочтительно детскую, клизму?

Достоинство подобных заведений заключается в том, что там ничему не удивляются. «Разумеется, господин де Фюнес», — был ответ.

Можно себе представить, сколько разговоров по этому поводу было на кухне! Четверть часа спустя, на удивление всем, грум принес на серебряном подносе маленькую розовую клизму. Широко улыбнувшись, отец тотчас отлучился ненадолго и по возвращении объявил, что ему гораздо лучше.

Оливье

Жизнь с отцом была полна приятных и непредсказуемых неожиданностей. Во всяком случае, ее не назвать ни банальной, ни скучной. Миф о комическом актере, который по выходе из театра забывает о юморе и надевает маску страдающего меланхолика, в нашем доме не признавался напрочь.

Луи де Фюнес в жизни был такой же смешной, как на экране, не прибегая, однако, к одним и тем же приемам, ибо в первую очередь был истинным профессионалом и совершенствовал свое мастерство всю жизнь.

Любопытство его зрителей остается неизменным.

«Как он находил свои трюки?» — спрашивают они.

«Правда ли, что он был очень нервным человеком?»

«Рассказывал ли он вам свои гэги до того, как их сыграть?»

«Говорят, он был очень строг на съемочной площадке».

«Был ли он строг с вами?»

И еще множество вопросов, на которые мы отвечаем в этой книге, — мы, простые свидетели его, отнюдь не банальной, жизни.

Патрик

Мои родители появились на свет в одном и том же 1914 году, накануне Первой мировой войны. В день перемирия в 1918 году, в то самое время, когда все колокола Курбевуа возвещали победу, маленького беспечного Луи де Фюнеса интересовали лишь редиски, которые он выдергивал в семейном огороде. Его отец Карлос де Фюнес был жив. Будучи испанцем, он не подлежал призыву в армию и таким образом остался в живых.

Десятью годами раньше Карлос бежал из Испании, похитив мою бабку Леонор Сото де Галарца, в которую влюбился в Мадриде. С первой же встречи девушка не осталась равнодушной к шарму этого красивого андалузского адвоката, но родители не одобрили ее выбор, мечтая для нее о другой партии. Когда же претендент на ее руку посмел обратиться к ним за их согласием, они просто-напросто выставили его за дверь. Запертая в своей комнате, Леонор находилась день и ночь под неусыпным оком дуэньи, похожей на Алису Саприч в «Мании величия». Несмотря на принятые меры, влюбленные сумели бежать совсем как в романах. Зная свою бабушку, я не удивлюсь, если окажется, что она спускалась из окна с помощью простыни… Голубки благополучно пересекли границу и поселились в Курбевуа, близ Парижа. В 1906 году появилась на свет Мари (по прозвищу Мина), в 1910-м Шарль и спустя четыре года Луи. Затем семья переехала в коммуну Бекон-ле-Брюйер, где мой отец провел свои молодые годы.

Не имея права на адвокатскую практику во Франции, дед решил заняться изготовлением искусственных изумрудов. Идея была довольно смелая, если учесть, что он страдал дальтонизмом. Для него что красный цвет, что синий, что зеленый — все было едино. Отличать ему удавалось лишь черное от белого. Шестилетнему Луи приходилось подсказывать деду, какого цвета были его опытные образцы.

— Скажи, малыш, какого цвета этот камешек — зеленый или голубой? — спрашивал он

— Но он… желтый.

— Папа был истинным художником! — рассказывал мой отец. — Он отличался уравновешенным и спокойным нравом. В доме его не было слышно. Он был отменно вежлив, с большим чувством юмора, вот только повседневные заботы его не очень волновали. Большую часть времени он проводил в кафе. Это был истинный южанин!

К счастью, моя бабка Леонор была женщина с головой и умудрялась все же прокормить семью. Общаясь с продавцами мехов,