Читать «Училка»

– Так кто теперь вести будет? – зевнул Турка.

– Проханов видел новую историчку. Молоденькая, говорит, – ухмыльнулся Вовка Плетнев.

– Молоденькая? Значит, до инфаркта ее не доведут.

В классе стоял гул. На исцарапанной, темно-зеленой доске красовались всякие человечки, кривые буквы «ПЕТЯ ЛОХ».

Над доской висели истрепанные фотоплакаты: «Джоконда», «Париж, вид сверху», «Лувр», «Римский Колизей». Сбоку, напротив ряда окон и на задней стене, – портреты русских полководцев и вояк, в деревянных рамках и под стеклом: Ушаков, Нахимов, Суворов, Кутузов, Жуков.

Только вдуматься – еще целый год прозябать тут! После трех месяцев свободы, когда уже совсем привык к ней и расслабился донельзя, когда уже почти поверил, что школа была лишь страшным сном, да и то чужим. Целый год.

– Вторую матешу поставили последней, ваще нека-айф, – Вова увернулся от бумажки. – Специально, чтоб с общества не спетлял никто. Хотя Конова ушла…

– Она ж на подкурсы в сам-знаешь-куда, – отозвался Турка, и приятели захихикали. Гул голосов одноклассников повис над потолком настойчивым пчелиным жужжанием.

Преподавательница-то какой пример подает – опаздывает!

Ленка Конова и впрямь ничего, симпатичная. В начальной школе она была незаметной, неказистой девчонкой, а теперь расцвела.

Вот вернулась откуда-то в прошлом году. Бродили разные слухи: то она перешла в другую школу, то уехала за границу, почему-то говорили про Флориду. Глаза у нее теперь густо подведены, она постоянно жует резинку и слушает музыку в наушниках. Ни с кем не разговаривает и на уроках не отвечает. Сидит и буравит взглядом учителей, если спросят что-то.

Девчонки всякое про Ленку говорили. Всякие ходили слухи.

Скрипнула дверь, и зацокали каблуки. Ученики стали поворачивать головы, гул мигом стих. Новая преподавательница: строгая твидовая юбка чуть прикрывает колени, верх – красная кофточка-водолазка без выреза. Прошла между рядами парт, переступая через раскрытые рюкзаки.

Вовчик приоткрыл рот. Турка пожирал учительницу глазами. Жалко, что нет выреза… Все подрагивает в такт упругим шагам, водолазка вот-вот лопнет.

Волосы собраны в строгий пучок. Турка легко представил, как учительница выдергивает из пучка заколку и каштановые пряди, струясь, ниспадают на хрупкие плечики, обрамляют высокие скулы.

И что-то непонятное в выражении лица. Волнуется? У Турки возникло ощущение, что он уже видел эту новенькую учительницу раньше.

Учительница замерла у доски с прямой спиной. Обвела взглядом класс и улыбнулась:

– Здравствуйте, ребята! Я буду вести у вас обществознание и историю.

– Сексознание? – переспросил кто-то. Вовка злобно поглядел в ту сторону и тут же отвернулся. Там сидела банда, терроризировавшая всю школу: Крыщ, Тузов и Рамис – не хватало только Шули.

– Ну, давайте знакомиться. Меня зовут Мария Владимировна, – чистый, звонкий голос отражался от стен, от пыльных занавесок, от окон с подтеками. От этого голоса у Турки вибрировало тело. Ребята не реагировали на приветствие, причем неосознанно. Турка сразу заметил, что девчонки поражены. Вон как Алина Воскобойникова рот открыла. Та еще штучка!

Пацаны уже потихоньку шевелились и шушукались. Лед удивления, сковавший на несколько мгновений класс, потрескался и таял.

– Итак, делаем перекличку. Я называю фамилии по списку, а вы встаете и показываетесь мне. Должна же я вас потихоньку запомнить.

– Вряд ли ей это понадобится, – бормотнул Вовка. – Турк, как думаешь, сколько продержится?

С передней парты повернулся Петя Русаков. Глаза у него были по-особенному тусклые, как будто пылью засыпаны.

– Лучше бы кого-то типа музычки поставили, – шепнул он краем рта, – она хоть гаркнуть может. – И отвернулся.

Вовчик скорчил рожу, ткнул Петю в спину кулаком так, чтоб Мария Владимировна не увидела, и зашипел:

– Да ты дурень, что ли?!

Турка согласно кивнул и прыснул в кулак.

– Начинаем. Асламов?

Поднялся молчаливый Рустам. Он никогда не принимал в конфликтах чью-либо сторону, редко смеялся. Рустам всем давал скатывать математику и просил написать за него сочинения по русскому языку.

– Баринова? Так, хорошо. Батраков? Березин? Водовозов Алексей? Водовозов Григорий?

Лешка и Гришка – братья-близнецы. На первый взгляд никаких отличий между ними нет. Вовка божился, что научился их отличать, а сам Турка всегда их путал. Смышленые пацаны.

Перекличка тихонько себе катилась, опять начал нарастать гул, как будто кабинет постепенно приближался к водопаду.

Турка подпер щеку ладонью и задумался.

Предыдущую учительницу истории и обществознания – Зинаиду Альбертовну – положили в больницу с сердечным приступом в начале апреля. До конца прошлого учебного года она лечилась, и теперь вроде как возвращаться в школу не собирается. Трудно сказать, что именно стало последней каплей. Никто толком не отвечал на уроках, все постоянно орали, швыряли бумажки, выковыривали комки земли из горшков и бросались друг в друга. Бесились, в общем.

Плюс, Альбертовну донимал Шуля. Как начнет «общаться» с учителем, так не заткнешь. Ему слово, а Шуля двадцать в ответ.

Как-то раз в кабинете у географа после перемены запахло мочой. Олег Анатольевич ушел в подсобку, а ему на стул подложили здоровенную кнопку, монтажную. Вол тогда носил с собой целую коробку.

Олег Анатольевич на такой дешевый фокус не купился. Только внезапно вспыхнул и швырнул кнопку в аудиторию. Покраснел весь и стоит, сжимает и разжимает кулаки. Шуля тихонько поднялся и сказал:

– Вы в меня попали кнопкой.

– Сядь! – гаркнул географ. – Кому говорю?!

– Извинитесь, тогда сяду, – ухмыльнулся Шуля.

– Вышел из класса, – географ побагровел еще сильнее.

– Чего это? Я за знаниями пришел. Почему я должен выходить?

– Потому что я тебе сказал. Преподаватель. Выйди.

Географ тяжело дышал, на шее вздулась и пульсировала жила. Глаза блестели, и он, не мигая, смотрел на Шулю. Тело под мешковатым пиджаком напряглось.

– Нет, вы извинитесь сначала. А если в вас кнопку кинуть? Приятно будет?

– Попробуй. Я тебе ее потом знаешь куда воткну?

– А я тогда на вас в суд подам. Вы как преподаватель не имеете права…

– Подавай. Можешь прямо сейчас идти, – географ резко дернул головой.

– Ну и пойду! – Проходя мимо первой парты, Шуля остановился и поглядел на географа в упор. Потом замахнулся и сделал вид, что поправляет волосы.

Учитель перехватил руку и толкнул Шулю в грудь. Тот отпрянул и налетел на первую парту. Выбил из рук Саврасовой Карины ручку. Она вроде как на домашнем обучении, но иногда приходит в школу и сидит за первой партой с безумным видом. Больная или немного отсталая – неизвестно. Однажды Вовка спросил: «Кто за тебя написал сочинение?» Карина ответила: «Сама». Тогда он сказал: «У тебя не хватит мозгов», а Саврасова продолжила глядеть перед собой с отсутствующей улыбкой.

– Ты чо толкаешься!

– ПОШЕЛ ВОН! – завизжал географ. Банда Шули заливалась хохотом на задних партах, Тузов гоготал, а Крыщ дергал ногами и стучал кулаками по болтающейся ДСП-шной крышке парты.

– Заткнулись все! Проваливай из класса, олух!

– Кстати… Я полил ваши цветы, – Шуля отошел поближе к двери, потирая бедро. – Ах, пятиминутка… Каждый горшок, – уточнил он, скалясь гнилой улыбкой. Турка думал, что Шуля и родился с этими коричневыми карамельными пеньками во рту. Олег Анатольевич бросился на него, а Шуля выскочил