Читать «Белфаст в марте»

Would things be easier if there was a right way?

— Один вопрос! Только один вопрос, мистер Остер! Одно интервью!

— Мистер Остер! Буквально пару слов!

— Можете вы дать комментарий по этому поводу?

Он игнорировал толпу, которая надрывалась за его спиной, продолжая уверенно пробиваться к автомобилю. Он повернулся, окинул журналистов взглядом, отыскал самую симпатичную из кричащих и подмигнул ей. Блондинка обомлела, запищала от восторга.

— Вы как хотите, а я пошла! — прошипела она, перелезая через ограждение. Её короткая юбка на секунду задралась, оголив подтянутые бёдра, слишком тощие по мнению мистера Остера, но всё-таки не совсем плохие. Он ждал. Знал, что блондинка добьётся своего, нужно было всего пару мгновений, чтобы журналистка подобралась ближе. Поднял руку и сделал охране знак: «Пропустите!». Блондинка зарделась, перевела дух. За те несколько секунд, что она лезла к своей цели, пиджак как бы случайно расстегнулся на одну пуговку, грудь стала видна во всей красе, как и чёрное кружево, черт знает какого происхождения. Во всеоружии.

— Мистер Остер, можно один вопрос?

— В машину, — он дернул подбородком в сторону чёрного джипа.

— Пр-простите… — девчонка задохнулась. В её представлении это был полный успех, не только интервью, но и ночь в компании мистера Остера? Да это пик её карьеры. Если предложить правильный контракт, после можно продать эту историю всем подряд, не задумываясь о количестве нулей.

— У тебя секунда. Будешь выебываться — уеду один, — он подмигнул и первым залез в машину, не подавая ей руки и не пропуская вперёд. Он уже устроился на пассажирском месте у окна, повернулся к ней, не снимая тёмных очков. Даже спрашивать не нужно, она поняла, что у неё пошло штрафное дополнительное время. В темноте салона, в интимном свете из затонированных окон, он был греческим богом спустившимся на землю. Журналистке казалось именно так, что перед ней божество, полное звёздных секретов. Чёрные волосы, совсем немного смуглая кожа. Он был рок-звездой, голливудской мечтой, лучшим бомбардиром клуба, королём сцены, идолом, обладателем «Оскара» и олимпийским чемпионом. Если бы он сейчас запел, она бы умерла от разрыва сердца, потекла в прямом и переносном смысле, возможно даже зарыдала. Если бы он стал читать Шекспира на французском или рассуждать о трудах Канта, она бы умоляла продолжать бесконечно долго. Он мог просто назвать её по имени, даже мог ошибиться и назвать чужим именем, черт с ним, и она бы непременно упала в обморок от ожога сердца, но он молчал и этого было достаточно, чтобы послушно сесть рядом с ним на заднее сиденье. Он отвернулся, как только она сделала то, чего он от неё хотел, а журналистка стала молиться, чтобы он не заговорил раньше, чем она приведёт в порядок пульс и мысли.

Ксавье Остер, лежал в кровати, наслаждаясь парой секунд безделия. Блондинка рядом что-то бормотала, будто хотела поговорить или вроде того, Ксавье не слушал. Он был погружён в свои мысли.

— Мистер Остер, вы ответите на вопрос о вашем отце? — тихо мяукнула она, закидывая обнаженную ногу ему на живот. Бедра Ксавье оценил, пришёл к выводу что сделал поспешные выводы, фигура у журналистки была достойной. Однако этот наглый жест, не вызвал никакого желания, кроме как взять за лодыжку и скинуть с себя наглую ногу, а возможно и её обладательницу поскорее выставить за дверь.

— Вы считаете, что это прилично, говорить у человека за спиной? — он вздернул бровь и посмотрел на блондинку пренебрежительно.

— Пр-простите?..

— Вы видите тут моего отца?

— Нет, — она никак не могла понять что произошло. Журналистка была уверена, что заплатила необходимую цену, чтобы получить интервью, и может даже сдачу. Она честно отработала минимум два вопроса: сделала минет, не скупилась на полные изящества и разнообразия позы, ненавязчиво, но очень сексуально стонала в течении всего процесса.

— Меня не так воспитали, прости. Но я не стану говорить об отце, за его спиной! Собирайся, я что-то не в духе.

Он откинул одеяло, потом её руку, которая по-хозяйски лежала на его груди, и не оборачиваясь и ничего больше не говоря, скрылся в ванной. Она поняла, что должна откланяться до того, как прекратится звук льющейся из душа воды. Журналистка уже проклинала Ксавье Остера, и даже решила позвать подружку и купить вина, чтобы всё в подробностях рассказать. Она была уверена, что её сердце разбито.

Когда Ксавье вышел из душа, журналистка уже благополучно сгинула, оставив после себя навязчивый аромат духов и волосы на подушке. Такой порядок вещей был совершенно приемлемым, совесть не грызла. Есть женщины, а есть глуповатые бабы, которые позволяют делать с собой все что угодно, если им просто улыбнуться. Даже не обязательно использовать фамилию, чтобы затащить бабу в постель, достаточно уверенного взгляда и дорогой куртки. А женщину нужно любить, быть может жениться, возможно поклоняться ей. В этом Ксавье видел религиозный подтекст. В женщине, матери, сестре, жене. В той, которая родит детей, которой нужно каяться и получать прощение. Только как и религию, он считал веру в женщину чём-то сродни мифу или сказке. Да, некоторые глупцы считают, что познали это, но докажите! Факты, свидетели, заверенные нотариусом протоколы! Докажите, что вот она женщина, которая стоит того, чтобы её любить. Пока он встретил только одну такую, и её фото в рамке, как икона висело на стене в доме отца. Покойная, но когда-то бывшая женщиной, мать.

В замке повернулся ключ, и Ксавье избавился от своих мыслей. Вытер голову полотенцем и из уважения, натянул пижамные штаны.

— Ты снова трахал кого-то в моей постели? — поинтересовалась Пандора, замерев посреди комнаты. — Вызови клининг, Сид бесится из-за чужих волос!

Пандора сняла солнцезащитные очки, Ксавье заметил как сестра осунулась а под глазами залегли тени. Она уже третью неделю страдала от токсикоза и выглядела все хуже, будто в ней не ребёнок, а демон, высасывающий силы.

— Сид могла бы получше смотреть за этой квартирой. Она живет за твой счёт.

— За счёт отца, — поправила Пандора, скидывая с себя одежду.