Нейса музыкально запротестовала.
— Он не отсталый ребёнок, — возразил и Стайл.
— Но жеребята-четырёхлетки у единорогов обычно уже принимают по три обличья, — пожал плечами юноша. — Они открыты миру, любознательны, активны. Флаш — нет. Мы опасаемся, что его что-то беспокоит или он увидел своё отличие от единорогов. Вы займётесь этим вопросом?
— Вряд ли это потребуется, — задумчиво проговорил Стайл. — Я знаю, что мальчик умён, и его способности для нас непостижимы. Ваша тревога безосновательна.
Маш мрачно покачал головой, не желая спорить со вторым отцом, но был уверен, что лучше понимает своего собственного сына, чем тот.
— Мы с Флетой знаем, что вы сделаете для него всё, что в ваших силах, — просто сказал он.
— Разумеется, — ворчливо согласился Стайл. — Уверяю тебя, Флаш вас поразит.
— Надеюсь, — кивнул Маш и взглянул на Нейсу. — Флета просит у тебя прощения.
Та отвернулась. Это уже стало чем-то вроде рутины: Флета обидела свою мать, сочетавшись браком с Машем и присоединившись к враждебным адептам. Нейса её так и не простила. Она понимала и уважала мотивы Флеты, но считала, что любовью следовало пожертвовать во имя высоких идеалов, как поступила в своё время она сама. Нейса не желала общаться с Флетой дольше необходимого, когда забирала Флаша и отдавала его обратно. Флету мучила тоска по матери, но ничего не менялось. Единороги, как уже говорилось выше, славились своим упрямством.
— У меня всё, — с сожалением сказал Маш. — Я возвращаюсь на Протон; теперь на связи будет Бэйн. — Юноша снова превратился в грифона, распростёр крылья и взмыл в небо. Вскоре он скрылся из вида.
— Я знаю, что ты хочешь помириться с Флетой, — сказал Стайл, когда они возобновили путь. — Возможно, когда-нибудь это произойдёт само собой.
Нейса не ответила, но её молчание уже было ответом. Её суть противилась прощению непослушного жеребёнка, но она любила Флету и тоже надеялась, что своим чередом обстоятельства поспособствуют восстановлению их отношений. Это напоминало надежду Стайла на то, что каким-нибудь образом он сумеет возобладать над враждебными адептами. Может, их надежды были пустыми — а может, и нет.
Недоговорённым оставалось многое. Все они знали, что за Стайлом, Нейсой и Голубой Леди велось постоянное наблюдение, чтобы предотвратить любые их попытки выступить против врага. Все их слова подслушивались и анализировались. Вряд ли враждебные адепты были настолько глупы, чтобы верить: Стайл перестал строить планы по их усмирению. По крайней мере, сам он в этом сомневался.
Так что ничего предосудительного вслух он не высказывал. В последние пять лет говорить осторожно превратилось в привычку. Но другие предметы Стайл обсуждал свободно, чтобы сохранить иллюзию беспечности и утомить наблюдателей бытовыми проблемами. Таким образом, даже если случайно проскальзывало что-нибудь личное, его могли и проглядеть. В конце концов, постоянная слежка требует огромных затрат магии.
— Маш сильнее, чем я полагал, — признался он. — Он исцелил тебя без видимых усилий. У меня это отняло бы больше времени.
Её рог согласился. Единороги обладали естественным сопротивлением к случайным магическим вспышкам, но чары адептов нельзя было назвать случайными. Демоны почти наверняка замыслили и разместили ловушку специально, и та сработала ужасающе эффективно. И всё же Маш свёл магию демонов к нулю, словно сыграл с ребятишками в их игру — вероятно, для него так всё и выглядело. Стайл порадовался, что Робот-Адепт не принадлежит к числу его врагов, даже если он и покинул ряды союзников.
Теперь они мерным шагом направились к северу, чтобы встретиться со Снежной Бородой, предводителем снежных демонов и шахматным гроссмейстером по совместительству. Они уже разыграли несколько партий по переписке с тех пор, как тот согласился обычать игре в шахматы Маша; демон поставил условием партию со Стайлом, желая выяснить, кого из них обитатели Фазы будут величать непревзойдённым. Поскольку Голубой предпочитал честную игру, он согласился, и у них вышла отличная игра. Однако завершилась она ничьей, как и последующие. Наконец, демон предложил «живую» игру с ограничениями по времени, и ещё одну, и ещё, пока они не выйдут из цикла ничьих и не определят чемпиона. Разумеется, некоторые виды шахмат предлагали равенство чаще других, но оба игрока отличались консервативностью: победителя должны были выявить классические шахматы. Поэтому Стайл и отправился к нему, хотя Снежная Борода и относился к лагерю противника; ещё одно преимущество договора. Но существовали и другие причины, помимо шахмат, ведомые Нейсе.
Стайл следил за словами, когда говорил, что его (и Нейсы) внук умён и непременно удивит своего отца. Маш принял их за оптимизм или попытку утешить, но они были чем-то большим. Стайл тренировал мальчика и вскоре успехи Флаша станут очевидными для окружающих. Но это открытие должно совпасть с новостями о Нипи на Протоне, дочери Бэйна и Агапы, поскольку её так или иначе начнут подозревать в наличии таких же способностей.
Флашу минуло четыре года, и он действтельно мог по желанию становиться человеком или единорогом. Но также мальчик принимал и другие обличья, его родителям неизвестные. Стайл предостерёг его, как только тот научился говорить, и Флаш прекрасно его понял. Его видимая замкнутость продолжалась уже два года, скрывая реальный прогресс. Но Стайл знал, что вечно это длиться не может; когда-нибудь враждебные адепты заметят неладное и сообразят, в чём тут загвоздка. И тогда они, разумеется, постараются уничтожить угрозу. Пока что наблюдатели считали Флаша слишком маленьким для значительной магии… то есть совершали колоссальную ошибку.
Ключевой секрет заключался в общении Флаша с Нипи, преодолевающих преграду между мирами подобно Машу с Бэйном. Это означало, что Стайл и Гражданин Голубой могли получать информацию таким же образом, как и враги. Будь Нипи мальчиком, у них получилось бы и обмениваться телами, ведь они тоже стали отражениями друг друга в разных мирах. Следовательно, не исключены новые колебания чаш весов власти, и Фортуна может снова улыбнуться Стайлу.
Он тянул годами, давая детям обоих измерений подрасти. Но слишком многое стояло на кону; пора действовать. Это была подлинная причина его шахматного визита, который, в свою очередь, обеспечивал возможность заняться делами без ненужного риска.
Стайл должен был объяснить Нейсе, что ей делать, помня о присмотре адептов. Нескольких секунд будет достаточно; затем она справится и сама. Он надеялся, что поступает правильно.
Нейса придержала шаг, чтобы достичь Белого Хребта к сумеркам. Это затруднит сторонним наблюдателям обзор. Кобылица знала: всему своё время, и оно очень важно. Если им не удастся побеседовать с глазу на глаз без подозрений,