Читать «Другая жизнь»

Ты никогда не относился к тем солдатам, которые не повинуются прямому приказу. Теперь это вот-вот изменится. Потому что вот ты сжимаешь в руках холодный шершавый пластик руля угнанного «Волка»[1]. «Волк» нагружен оборудованием, а ты смотришь в дула двух винтовок SA-80. Эти винтовки и стали тем, что заставило тебя остановить машину, так и не выехав из лагеря. При ярком полуденном солнечном свете изодранная полосатая ткань ограды кажется самым красочным объектом на фоне коричневой земли, грязно-серого предупреждающего знака и униформы часовых цвета хаки.

Конечно, ты знаешь обоих солдат, которые целятся в тебя из винтовок. Рядовые Фокстон и Кандахал. Ты впервые увидел их на учениях всего несколько месяцев назад, в начале их двадцатичетырёхнедельной службы. Росс Фокстон выглядит нервным, в нём не осталось ни следа того самоуверенного чванства, которое он демонстрировал в первые дни своего пребывания в тренировочном лагере Кареган. Его бледное лицо покраснело, угрожая слиться по цвету с его коротко остриженными рыжими волосами.

Суджит Кандахал ниже ростом, коренастый, со смуглой кожей и тёмными помыслами. Он упирается ногами в грязь, стараясь занять как можно более устойчивую позицию. Он крепко держит оружие, он уравновешен и стоит справа от тебя, чётко представляя, где ты находишься за капотом «Волка». В других обстоятельствах ты сказал бы ему, что тебя это впечатляет.

— Заглушите двигатель и выходите из автомобиля, руки вверх. Сэр, — запоздало добавляет он. Раньше ему не приходилось командовать. Особенно тобой.

Ты чувствуешь, как голод усиливается. Так скоро, намного скорее, чем ты предполагал. Ты пытаешься подавить его, а потом смотришь, как реагируют на происходящее часовые. Возможно, Фокстон считает, что ты нервничаешь, потому что он спокойно встаёт слева от тебя, и к нему возвращается частица той, прежней, уверенности.

— Сержант Би, вы должны выйти, чтобы мы вас видели.

Ясный, чёткий окрик. Никакой нерешительности не сквозит в его шотландском говорке. Ты переводишь взгляд на винтовки, не глядя в глаза солдатам. Твоё лицо безразлично. Ты больше не дашь им подсказок.

— Хорошо, — говоришь ты, громко и спокойно. — Я выхожу.

Ты медленно выходишь и глушишь двигатель «Волка» так же легко, как собираешься убить одного из этих часовых.

Выйдя из машины, ты вытаскиваешь свой «Браунинг» и засовываешь его за пояс сзади. Он весит почти два фунта[2], и его неудобно и небезопасно там прятать, но это место за пределами видимости Кандахала и Фокстона.

Лёгкий ветерок доносит до твоего слуха звон колоколов местной церкви, как обычно, извещающих о начале дневной службы. Ты думаешь: «Время смерти – двенадцать тридцать».

Бежать нет смысла. Самое время быстро улыбнуться.

— До встречи, — весело говоришь ты им. — До скорой встречи. Мускулы на предплечье Кандахала напрягаются.

— Я сказал – руки вверх, сержант…

Прежде, чем он успевает договорить, ты вытаскиваешь «Браунинг» из-за пояса и, держа его обеими руками, выпускаешь две пули подряд. Первая поражает Кандахала в лоб, прямо под значком на его берете, и он уродливой грудой растягивается на бетонной площадке.

Ты остаёшься в распоряжении Фокстона. Ты позволяешь ему убить тебя и надеешься, что в тебе больше повезёт в другой жизни.

— Здесь живут люди, — сказал Джек Гвен, когда они вышли из принадлежащего Торчвуду внедорожника.

— Ага. Ужасно, правда? — ответила она. — Даже когда во всём Уэльсе восемь часов вечера, в Сплотте по-прежнему 1955 год.

Джек искоса взглянул на неё.

— Нет, я имею в виду, они здесь живут, — он жестом обвёл переулок, бетонные стены девятиэтажных многоквартирных домов, с двух сторон возвышавшиеся над ними. — Не просто существуют. Они дышат. Любят. Играют, принимают решения, строят планы, смеются, трахаются. Здесь пахнет жизнью.

— Если хочешь знать моё мнение, здесь пахнет кое-чем другим. Рвотой и мочой.

— А ещё – собачьим дерьмом, — сдался Джек. — Я бы сказал, что это лабрадор.

— А теперь ты рисуешься.

— Ладно, иди осторожно. Хочешь взглянуть на него, пока я проверю жертву? — Джек указал на сгорбленную фигуру напротив, и зашагал по переулку к месту преступления. Длинная шинель развевалась у него за спиной.

Полицейский Джимми Митчелл стоял, обхватив голову руками, когда Гвен подошла к нему. Она не сразу узнала его. Она просто видела крупного полицейского, сидящего на обочине и обнимающего дорожный знак, словно боясь отпустить его. Униформа, флуоресцентная куртка должны были подчёркивать его принадлежность к органам власти. Однако вместо этого он походил на потерявшегося ребёнка. Вся его поза и шлем, небрежно отброшенный на тротуар рядом с ним, говорили о том, что он совершенно деморализован. У его ног красовалась лужа свежей рвоты. Он поднял взгляд на Гвен, и она с трудом узнала его, потому что его лицо было серым от шока. Когда-то она работала вместе с Митчеллом – патрулировала улицы по вечерам. Это были обычные скучные поездки по ночному Кардиффу, и единственным шансом как-то оживить их была возможность прервать пьяную драку в каком-нибудь сомнительном пабе перед закрытием.

— Митч? — позвала Гвен. — О Господи, что с тобой?

Митч открыл рот, но он не мог говорить. На его усах были следы рвоты. Он жестами показывал на переулок, не произнося ни слова. Следовало ли ей пойти и посмотреть, куда он указывал, или остаться с ним, чтобы удостовериться, что он не ранен и не слишком сильно шокирован? Сердитый крик Джека помог ей принять решение, и она побежала к нему вниз по переулку.

Джек стоял возле трупа, держа руки на бёдрах. Он поднял голову к голубому дневному небу и сощурил глаза – Гвен не поняла, от яркого солнца или от раздражения.

— Что ты видишь?

Она осмотрела тело. Оно лежало на спине, частично на тротуаре, частично в грязи. Ноги были согнуты в одну сторону, а руки широко раскинуты на уровне плеч. Из затылка на дорогу сочилась кровь и мозговое вещество, размачивая засохшую грязь, облепившую расположенную поблизости решётку водостока.

— Похоже, причина смерти та же, что и у остальных, — сказала Гвен.

— Посмотри ещё раз.

Гвен окинула переулок более широким взглядом.

— Это новое место. По-прежнему далеко от центра. В уединённом месте. В глубине города.

Он перевёл пристальный взгляд своих светло-голубых глаз прямо на неё.

— Посмотри ещё раз.

— Время смерти – должно быть, сегодня рано утром.

Он щёлкнул языком.

— Давай оставим это Оуэну, пусть он определит это в ходе вскрытия. А теперь посмотри ещё раз.

Гвен наклонилась, чтобы рассмотреть труп поближе. На лице и груди трупа остались следы рвоты. Гвен закашлялась и резко закрыла рот рукой.

— Рвота свежая. Это не его