— Просто делай что тебе говорят, девочка.
Теперь в её голосе нет и капли той доброты, что хоть немного согрела меня утром. Под конвоем солдат, покорно опустив голову вниз я следую за ними в штаб. Не хочу новых побоев, кажется я больше не выдержу боли, тем более сейчас все силы идут на то, чтобы заставить желудок оставить обед внутри.
Территория базы приграничной обороны гораздо больше чем мне казалась в момент наступления. Десятки солдат тренируются прямо здесь, не отходя от штаба. Тут и строевая, и метание ножей, и караул, но моё внимание привлекают солдаты — нет ни одного мальчишки! Я не вижу никого младше двадцати пяти лет, в Литоре же совершенно наоборот, в основном среди рядовых студенты института и те, кому едва исполнилось восемнадцать.
Мы заходим в сырое здание с высокими бетонными стенами, оно похоже на цех. В школе рассказывали, что Ореон богат на ископаемые, основная их занятость — шахты. Не знаю, как выглядит шахта, но огромное здание, куда меня привели, вполне сошло бы за цех при шахте. Судя по запаху, до того, как я попала к Марии меня держали именно здесь.
Здесь всё огромное, серое и мрачное. Скрип крайней двери кабинета в конце темного коридора пробегает эхом по стенам. За дверью вальяжно расположился знакомый чернявый солдат. Один из стражей со всей силы толкает меня в дверь, и я, едва удержавшись на ногах, буквально вваливаюсь в небольшой кабинет. Двое солдат остаются за дверью, оставляя меня наедине с брюнетом. Из мебели в этой комнате есть только старый стол и два стула на кривых ножках, не уверена, что на них вообще безопасно сидеть. Кажется, если заговорить эхо отбиваясь от голых стен будет повторять каждое слово, но все же, кто-то должен начать разговор.
— Я не сдохла на Вашем участке, ― твердо заявляю я. Мне стыдно, что он видел меня в таком жалком состоянии, теперь я хочу показать себя настоящую, а не ту избитую тряпку, которой была несколько дней в подвале. ― Во всяком случае пока … ― добавляю, едва опомнившись где нахожусь.
Солдат грозно морщит нос, но всё же расплывается в улыбке.
— Помнишь мои слова. Это хорошо! Значит мои ребята не перестарались.
Он встает со стула и сцепив руки за спиной медленно обходит вокруг меня, громко постукивая металлическими набойками сапог по бетонному полу.
— Меня зовут майор Каликс, ― ровным голосом говорит он, совсем непохожим на привычный тон майоров. ― Командира убили ваши солдаты, так что я пока главный в секторе «Ц». Расскажи мне о себе, девочка.
Каликс смотрит на меня как на товар на базаре, но при этом, с его стороны совсем не чувствуется опасность.
— Кажется, Вы обо мне знаете больше чем я могу рассказать, ― отвечаю я, разглаживая складки на юбке из серой саржи.
Видимо дерзость во мне доминирует над инстинктом самосохранения. На мгновение страх перехватывает дыхание, но майор снова расплывается в улыбке и занимает место в кресле.
— Сколько тебе лет? ― с интересом спрашивает он.
На курсах нас учили ни за что не выдавать свой настоящий возраст, но думаю здесь нет смысла врать.
— Семнадцать.
Брови Калика взлетают вверх, словно я его огорошила названной цифрой.
— Ты знаешь почему ты ещё жива?
— Вам нужна помощь. Убивать меня пока невыгодно, ― откровенно отвечаю я.
Пусть знает, что я не дура!
— Как думаешь, Лаванда… ― он делает паузу, приподымает левую бровь и наливает в стакан воду. Не стоит от меня ждать удивления, я здесь неслучайно, конечно же он знает моё имя, это стало ясно в момент, когда Мария положила мне на колени сверток с платьем, ― такая смышлёная малышка как ты, в состоянии обдумать серьезное предложение и принять взвешенное решение?
От этих слащавых слов меня начинает тошнить. «Делай что тебе говорят, девочка, если хочешь ещё немного пожить» — вспоминаю слова Марии. Я не в лучшем положении для дерзости сейчас, не позволяя дрогнуть ни единой мышце на лице, спокойным голосом отвечаю:
— Я попробую майор Каликс.
— Попробуй.
Надпивая со стакана, он делает короткую паузу и продолжает:
— Видишь ли, девочка, в отличие от ваших варварских правил Патриума, в Ореоне всё несколько иначе. Мы не убиваем своих братьев… Мы же земляки, а значит братья, ты согласна? ― Вопрос риторический, но я всё же киваю, увлеченно слушая к чему он ведет. ― Государство на пороге перемен, которые войдут в историю. Ореону важно понимать, что его граждане осознанно приняли общее решение следовать курсу благополучия, а не тирана Джоува. Мы даем пленным некоторое время, переосмыслить свои идеалы и принять решение, за что они готовы бороться: за диктаторский Патриум или демократичный Ореон, ― торжественно, точно тост на свадьбе, заявляет Каликс. ― Так что…
Злость внутри меня заливает горячим нравом рассудок. И снова благородные оправдания, таким жестоким действиям!
— Другими словами, вы предлагаете воевать на вашей стороне и таким образом восполняете ресурс живой силы за счет предателей, что готовы стрелять по своим только бы оттянуть момент собственной смерти? ― перебиваю я Каликса.
Майор снова улыбается, но теперь открыто, немного даже заливаясь скупым смешком. Такое впечатление, что он играет со мной, а я ещё не поняла всех правил этой игры.
— Ты умненькая девочка. Думаю, принять решение не займет у тебя много времени.
Он вытаскивает из-под стола медицинскую сумку, до верха набитую лекарствами и бинтами и бросает мне её под ноги.
— В полевом госпитале много раненых от рук твоих соратников. ― Я вздрагиваю. ― Не переживай, от твоих рук там нет пострадавших. ― От этих слов облегчение теплой волной пробегает по телу. ― Пуля попала прямо в сердце, так что в госпиталь тот солдат не попал.
Сердце колотится так, что сейчас вырвется наружу. Я убила человека… Я убийца!
Помню: Галлус стрелял по нашим, Лея замертво упала, я выстрелила в ответ, а потом удар в висок и пустота. Лея говорила я никогда не забуду свою первую жертву, но похоже забытьё, как побочный эффект моего психоза, в этот раз сыграло мне на руку.
Осознание того, что я убила человека сжигает изнутри, словно языки пламени лижут все мои органы, от чего суп в желудке закипает. Я не выдерживаю, сгибаюсь пополам и выдаю на пол те малые крохи обеда, что съела в домике Марии. Большего позора в моей жизни не было, но Каликс делает вид, что не видел, как меня вырвало посреди кабинета.
— Для принятия решения у