Читать «Хоук»

Будь осторожен.

Позаботься о ней.

Я предполагал это.

Я предполагал.

Не доверяй.

Не верь.

Не…

Тайлер

Я часто винила себя за то, что Хоука посадили из-за меня. Если бы можно было изменить тот день — если бы я ушла раньше, а не протянула бы время, он никогда не оказался бы за решеткой.

Мне было тринадцать. Это был теплый осенний день. Деревья только начали терять листву. Дул прохладный ветерок. Я возвращалась из магазина с сэндвичем в руке, направляясь в сторону клуба, и покрывавшие тротуар листья тихо похрустывали у меня под ногами.

Тяжесть на сердце напомнила о себе, и я в очередной раз потерла грудь, изо всех сил пытаясь облегчить боль. Прошел ровно год с тех пор, как был убит мой отец, и меня охватила тоска. Лишенная его поддержки, я все еще пыталась разобраться, кто я в этом мире. Пыталась храбриться, но я не такая стойкая, как другие. Я не могла не плакать, и ненавидела, что все свои эмоции вынуждена была вытирать рукавом.

Я не слышала, как он подкрался. И не знала, как долго он находился здесь до тех пор, пока он не заговорил.

— Привет, Тайлер.

Я повернула голову, когда офицер (или таракан, как их называли в клубе) остановил возле меня полицейскую машину. Я узнала его — он не входил в число хороших парней — но не могла вспомнить его фамилию. То ли Брински, то ли Хински, то ли нечто подобное.

— Как ты, милая? — спросил он с неискренней улыбкой.

— Хорошо, — просто ответила я.

— Ты случайно не в клуб «Военных Баронов» направляешься?

Я бросила на него настороженный взгляд.

— Да.

— Разве это разумно, ангелочек?

— Это мой дом.

— Ох, милая, ведь это не твой дом, — грубо сказал он. — Твой дом где-то в другом месте, не так ли? Рядом с твоей матерью-шлюхой. Она по-прежнему напивается каждую ночь и спит с кем попало? Как сейчас у нее обстоят с этим дела, когда твой отец умер? Ты ведь знаешь, что он умер действительно ужасной смертью, не так ли? А знаешь, что происходит с людьми, когда они умирают?

Я просто смотрела на него.

Он ухмыльнулся.

— Они превращаются в отвратительное дерьмо. Черви выедают их глазные яблоки, высасывая соки. Не смотри на меня так. Я знаю, о чем говорю, потому что видел это. Тот старик был твоим отцом? Они, наверное, выползали отовсюду: из его глаз, из носа, изо рта, из всех дырок от пуль в его теле. Его кожа сгнила и облезла, и, я думаю, сейчас у него не осталось даже внутренностей, но я не специалист по разложению, поэтому откуда мне нахер знать?

Мой желудок скрутило, руки затряслись.

— Я слышал, он мучился, — продолжал он самодовольно. — То же будет и с тобой, если не перестанешь околачиваться с толпой этих дьяволопоклонников. Ты же понимаешь, что из тебя тоже сделают шлюху. Это все, на что они способны, и я уверен, что у них есть рынок сбыта маленьких наложниц вроде тебя.

Во мне разливалась раскаленная ярость.

— Грустно будет наблюдать, как такую красивую девочку станут использовать в качестве сосуда для спермы. Ты все еще девственница, или этой юной дырочкой уже попользовались?

Совершенно не задумываясь, я швырнула в него сэндвичем, попав прямо в лицо, отчего гад резко ударил по тормозам. Машина с визгом остановилась, и я злобно улыбнулась, когда он начал вытирать с лица ветчину и сыр, оставляющий скользкие следы.

— Хоук сказал, что мужчины, которые слишком много болтают — это ненадежные пиздюки, выискивающие, за счет чего самоутвердиться, — сказала я. — А еще сказал, если кто-то обидит меня, он перережет тому горло и оторвет голову.

Таракан был в ярости.

— Ты, нищебродская сучка, я доберусь до тебя.

— Да, но я не наблюдаю, как ты выходишь из машины. Боишься, понимая, кто я?

Он огляделся по сторонам, а затем, прищурившись, сказал:

— Думаешь, ты такая особенная, потому что ваш президент, — он презрительно усмехнулся, — постоянно рядом с тобой? Что же, Хоуку осталось недолго. Одна маленькая птичка шепнула мне, что его посадят в тюрьму. А вот когда его не будет, я приду за тобой, и ты сможешь присоединиться к своему папочке — вы на пару будете кормить червей в могиле.

Я проглотила боль, которую мне причинили его слова, не желая показывать ее.

— Ты ощущаешь себя великим и ужасным, когда ведешь со мной такие разговоры?

— Закрой свой гребаный рот, девчонка!

— То есть ты сам затеял этот разговор, но мои слова выводят тебя из себя?

— Я сказал, закрой свой ебаный рот!

— Все девушки в округе жалуются на тебя, — продолжала я, не обращая внимания на то, как он покраснел. — Говорят, тебе нравится грубость, потому что за счет нее ты компенсируешь свой крошечный член.

Это было вранье. Я понятия не имела, что говорили девушки. Но когда растешь в окружении матерящихся мужчин, это сказывается, и еще я не хотела, чтобы он понял, какую внутреннюю боль причинили его слова о том, что сейчас моего отца пожирают черви.

К этому моменту он был не просто взбешен — его трясло. Он распахнул водительскую дверь, и на секунду я замерла от неожиданности, потому что не знала, что все это время его ремень безопасности был отстегнут. Развернувшись, я побежала, но он догнал меня, схватил за волосы и одним толчком повалил на землю.

Я неловко упала, подогнув ноги под странным углом, и пыталась вырваться, дико размахивая кулаками. Он приблизил свое лицо, все еще липкое от сэндвича, к моему и прорычал:

— Считаешь себя смелой, не так ли? — он провел руками вниз по моему телу, внезапно протиснул их между ног и сильно надавил, заставив меня вздрогнуть. Он шарил там своими пальцами, принуждая к тому, чего никто никогда не делал по отношению ко мне.

Не плачь. Не умоляй. Не показывай ему свое бессилие.

Я отбивалась, а он с самодовольным видом ломал мое сопротивление. Он был сильным и крупным, его дыхание у моего лица пахло сигаретами. Моя беззащитность кружила ему голову.

— Отпусти меня, — настойчиво потребовала я, понизив голос.

— Почему бы тебе не сказать это немного громче? — возразил он.

Нет. На этот раз я медленно и раздельно повторила свои слова:

— Отпусти. Меня.

Он потянул меня за волосы, вырывая пряди, но я сжала губы, стараясь не дать ему понять, насколько мне больно. Когда он увидел это, его глаза потемнели.

— О, теперь я понял, — сказал он, будто размышляя, — ты одна из их покорных сучек, да?

Я не ответила.

—