Читать «Enigma»

ШОРОХИ: звуки, издаваемые передатчиком противника непосредственно перед началом передачи шифрованного сообщения.

Лексикон шифровального дела («Совершенно секретно», Блетчли-Парк, 1943)

1

Кембридж в четвертую военную зиму: город-призрак.

За тысячу миль с Северного моря примчался ни на минуту не утихающий свирепый сибирский ветер. Он беспрепятственно пронесся над болотистыми равнинами Кембриджшира и Линкольншира, гремел указателями бомбоубежищ в Новом дворе Тринити-колледжа, барабанил в заколоченные окна капеллы Кингз-колледжа, рыскал между домами и по лестничным клеткам, заставляя немногих оставшихся преподавателей и студентов сидеть по своим комнатам. Ближе к вечеру узкие мощенные булыжником улочки пустели. С наступлением сумерек не светилось ни единого огонька и университет погружался в темноту, какой не знали со Средних веков. Вереница монахов, бредущих к вечерне по мосту Магдалины, едва ли показалась бы здесь неуместной.

В затемнении военного времени потонули столетия.

В это открытое всем ветрам унылое место в середине февраля 1943 года вернулся молодой математик Томас Джерихо. В Кингз-колледже, к которому он принадлежал, узнали о приезде Джерихо меньше чем за день, так что времени едва хватило на то, чтобы открыть его комнаты, застелить постель, убрать с полок и ковров трехлетний слой пыли. Никто не стал бы делать и этого – война, прислуги не хватает, – если бы самому ректору прямо на квартиру не позвонил неизвестный, но очень важный чиновник Министерства иностранных дел Его Величества. Он попросил «позаботиться о г-не Джерихо, пока тот не будет в состоянии вернуться к своим обязанностям».

– Конечно. Рады видеть его снова, – ответил ректор, который, хоть убей, не мог вспомнить Джерихо в лицо.

Продолжая разговор, он открыл регистрационный журнал колледжа и стал листать, пока не нашел: «Джерихо Т. Р. Г. , поступил в 1935 году, отличие по математике в 1938-м; младший научный сотрудник с окладом двести фунтов в год; отсутствует с начала войны».

Джерихо… Кто такой Джерихо? Ректору он в лучшем случае смутно представлялся ничем не приметным юнцом на фотографии выпускников колледжа. Когда-то, возможно, он вспомнил бы этого Джерихо, но война вконец расстроила торжественный ритм помпезных посвящений в студенты и выпусков, всюду царит беспорядок – клуб Питта теперь обычный английский ресторан, в парке колледжа св. Джона сажают картошку и лук…

– В последнее время ему была поручена работа огромной государственной важности, – продолжал голос в трубке. – Мы были бы признательны, если бы его не слишком беспокоили.

– Я понял, – ответил ректор. – Лично прослежу, чтобы его не беспокоили.

– Весьма вам обязаны.

Боже мой, «работа огромной государственной важности»… Старик знал, что это такое Он положил трубку и некоторое время задумчиво смотрел на аппарат. Потом пошел искать коменданта.

***

Кембриджский колледж, как всякая деревня, жил сплетнями. Теперь, когда эта деревня на девять десятых пустовала, внезапное возвращение Джерихо стало предметом особенно долгих пересудов среди служащих.

Для начала о том, как он появился – спустя несколько часов после звонка ректору, поздней снежной ночью, на заднем сиденье помятого служебного «ровера». Его привезла молодая особа в синей форме женского корпуса королевских военно-морских сил. Кайт, привратник, вызвавшийся отнести в комнату вещи гостя, рассказывал, что Джерихо буквально вцепился в два своих потрепанных кожаных чемодана и не уступил ни одного, хотя выглядел таким бледным и измученным, что, казалось, не сможет одолеть винтовую лестницу без посторонней помощи.

Следующей его видела горничная Дороти Саксмундхэм, когда на другой день зашла прибрать в комнатах. Полулежа на подушках, он смотрел на падающий за рекой мокрый снег и ни разу, бедняжка, не повернул головы, даже не взглянул на нее, словно ее здесь не было. Но как только она попыталась подвинуть один из чемоданов, Джерихо моментально вскочил:

– Пожалуйста, не трогайте, прошу вас, миссис Сакс, спасибо, – и она мигом очутилась на лестнице.

Дважды его навещал врач колледжа, каждый раз проводил у него минут пятнадцать и молча уходил.

Первую неделю жилец питался у себя в комнате и, если верить кухонному работнику Оливеру Бикердайку, ел не очень много: трижды в день забирал поднос и через час возвращал его почти нетронутым. Однажды Бикердайку очень повезло: он случайно увидел, как этот молодой человек, в шарфе, перчатках и надетом поверх пижамы пальто, работал за письменным столом. И тут произошло событие, которое как минимум час обсуждалось у печки в доме привратника. Обычно Джерихо плотно закрывал массивную дверь в кабинет, никого не принимал и вежливо просил оставлять поднос снаружи. Но в это утро, дней шесть спустя после своего неожиданного приезда, он оставил ее приоткрытой. Бикердайк для виду прикоснулся к двери костяшками пальцев, но так тихо, что не услышало бы ни одно живое существо, за исключением разве пасущейся за окном газели. После этого он мигом шагнул через порог, и не успел Джерихо повернуться, как плут оказался в ярде от него. Бикердайк лишь мельком увидел стопки бумаг и «на них цифры, кружочки, греческие буквы и всякое такое». В следующий момент их спешно накрыли газетой, а его самого попросили удалиться. С тех пор дверь запиралась на замок.

Услышав на следующий день свежую сплетню и не желая отставать от Бикердайка, Дороти Саксмундхэм добавила еще одну подробность. В гостиной мистера Джерихо был маленький газовый камин, в спальне – большой, настоящий. Так вот, в большом, который она чистила каждое утро, он, сжег много бумаг.

Все замолчали, переваривая новость.

– Это, наверное, газеты, – сказал наконец Кайт. – Я ему каждое утро подсовываю под дверь номер «Таймс».

– Нет, – решительно заявила миссис Сакс. – Это не «Таймс». Они кучей лежат у кровати. И, по-моему, он их не читает. Одни кроссворды решает.

Бикердайк предположил, что Джерихо жжет письма, и, хитро прищурившись, добавил:

– Может быть, любовные.

– Он? Любовные письма? Да брось ты, – Кайт снял с лысой головы старомодный котелок, внимательно осмотрел потертые поля и снова аккуратно надел. – Кстати, с тех пор как он здесь, ему не пришло ни единого письма.

Собеседники вынуждены были прийти к выводу, что Джерихо жег в камине не что иное, как результаты своей работы – настолько секретной, что постороннему глазу нельзя было увидеть даже клочка бумаги. При отсутствии твердых фактов предположения громоздились одно на другое. Джерихо