— Бабуль, это я! — сказала я. — Мы с Питером уже у дяди Джонатана, и все прекрасно.

— Я так рада что ты позвонила… — проговорила она. Закашлялась, прочистила горло. Голос ее звучал хрипло.

— Бабуль, как ты себя чувствуешь? — спросила я.

— П-превосходно, — отвечала она. — Только быстро устаю, но… — Она умолкла.

— Когда у тебя анализы? — спросила я.

— Завтра, — ответила она. — Вы только не волнуйтесь. Я хочу, чтобы вам было весело с Джонатаном. Он такой интересный человек… И ему так не терпелось повидаться с вами…

— Он просто обожает Древний Египет, — сказала я.

— Правда? — ответила она. Судя по голосу, она была удивлена.

Вмешался Питер:

— Спроси ее, сможем ли мы поехать домой на следующей неделе.

— Нет, тебе же говорили, — прошептала я. — Бабуля Ви сказала, что мы пробудем здесь недели две.

— Не беспокойтесь обо мне, — проговорила бабуля Ви, снова закашлявшись. — Со мной все будет хорошо.

— Мы тебе завтра позвоним, — пообещала я.

И нажала отбой.

— Голос у нее какой-то слабый, — сообщила я Питеру. — Твердит, что с ней все будет хорошо. Надеюсь, что это правда.

— Я тоже, — пробормотал Питер.

Я зевнула. Внезапно навалилась жуткая усталость. Наверное, из-за долгой поездки.

Взяв брата за плечи, я подтолкнула его к двери.

— Питер, иди распакуйся, — велела я. — Не оставляй все вещи в чемодане.

Он застонал.

— Тоска-а! — С этими словами он поднял водяной бластер и прицелился в меня. — Брызг-брызг, — добавил он. После чего наступил мне на ногу и выбежал из комнаты.

Интересно, он конченный псих, или еще можно лечить?

К тому времени, как я закончила разбирать вещи, чуть челюсть не вывихнула от зевоты. Глаза слипались.

Стеганое покрывало на кровати под балдахином выглядело мягким и заманчивым. Я решила немножко вздремнуть.

Сняла туфли, забралась на постель. М-м-м-м-м-м. До чего мягкая. Я прямо утопала в ней. Я раскинула руки, ощущая ее бархатистую гладкость.

Я закрыла глаза. И почти мгновенно провалилась в сон. Мне было так хорошо и уютно, словно я парила в воздухе.

Не знаю, долго ли проспала. Я открыла глаза — по-прежнему в полудреме — и увидела нечто.

Какое-то темное существо беззвучно проскользнуло в мою комнату.

Сперва я увидела его тень на стене. А потом оно прыгнуло.

Оно вскочило на кровать — прямо мне на грудь! И не успела я пошевелиться или закричать, как оно потянулось к моему горлу и стало меня душить!

7

Разинув рот, я испуганно завизжала.

Послышались шаги.

Кто-то влетел в спальню.

Соня подбежала к моей кровати и сняла неведому зверушку с моей груди.

Существо извивалось в ее руках.

Это была черная кошка. Здоровенная черная кошка с оливково-зелеными глазами.

Тяжело дыша, с колотящимся сердцем, я села. Я до сих пор ощущала ее сухие лапы на своем горле.

Соня крепко держала кошку поперек туловища.

Кошка была совершенно черная, не считая V-образного белого пятнышка на груди. Ее оливковые глаза не отрывались от моего лица. Мне стало не по себе. Это был почти человеческий взгляд.

— Я смотрю, ты познакомилась с Клеопатрой, — сказала Соня.

— Как-как? С Клеопатрой? — выдавила я.

— Право слово, мне искренне жаль, что она тебя напугала, — сказала Соня. — Она не выносит гостей.

Я моргнула.

— В жизни не видела такой огромной кошки! — сказала я. Она была длинная и поджарая. Размером со старенького кокер-спаниеля бабули Ви!

— Она ведет свое происхождение от древнего-древнего рода египетских кошек, — сообщила Соня.

Она почесала Клеопатре живот. Кошка прекратила сопротивляться. Она обмякла, но продолжала сверлить меня взглядом.

У меня возникло странное ощущение, будто кошка пытается войти со мной в контакт, сказать мне что-то.

Но… что?

— Древняя порода, — продолжала тем временем Соня. — Твой дядя Джонатан привез ее сюда прямиком из Каира.

— И давно она у вас? — спросила я. — Сколько ей лет?

Соня пожала плечами.

— Да уж немолодая. Выработала свои привычки. Она не любит перемен.

— Я… не думаю, что я ей понравилась! — сказала я.

Соня снова пожала плечами. Она опустила Клеопатру на пол.

Кошка напоследок устремила на меня пристальный взгляд, после чего высунула треугольный розовый язычок и облизнулась. Затем, высоко подняв изящный хвост, она бесшумно выбежала за дверь.

Я спустила ноги на пол. В животе заурчало.

— Скоро ужин? — спросила я.

Соня не ответила. Она опять глазела на мои волосы.

Я решила, что они, должно быть, растрепаны. Я не причесывалась с самого приезда.

— Какие прекрасные волосы, — промолвила она. Ее круглые щеки пылали. С улыбкой, она протянула руку и пригладила мои волосы.

Я почувствовала дрожь.

«Жуть», — подумала я.

— Какие прекрасные волосы, — шептала Соня. — Душою клянусь, они не пропадут зря.

— Прошу прощения? — сказала я. — Что вы сказали?

Но она повернулась и поспешила вон из комнаты.

8

— Так вот, стало быть, я впервые в жизни плыву по реке Нил, — рассказывал за ужином дядя Джонатан. — Одной из самых длинных, самых прославленных рек в мире. Веду свою плоскодонку к югу от Каира…

Питер отложил куриную ножку.

— Тебе было страшно? — спросил он.

Джонатан посмотрел на него через стол.

— Что за странный вопрос, — сказал он. — Нет, я был взволнован. Восхищен. Путешествовать по реке, которой плавали фараоны…

Питер ненадолго задумался.

— Но разве ты не боялся мумий? — спросил он.

Джонатан вытер соус с усов. И улыбнулся.

— Питер, мумии не попадаются в Египте на каждом шагу, — произнес он. — Большинство из них находится в музеях. Или погребены в гробницах.

— Ну а ты покажешь нам мумию? — спросил Питер.

Мы с Джонатаном засмеялись.

— Питер, у тебя навязчивая идея! — воскликнула я. — Одни мумии на уме!

— И что? — Он показал мне язык.

— Может быть, после ужина, — сказал Джонатан. — Доедай свою курицу. И дай мне закончить рассказ.

— Больше всего люблю жареную курицу с пюре, — призналась я.

— День был солнечный, — продолжал Джонатан. — Я мог видеть серебристых рыбок, плавающих в реке. Целые стаи. Ну и… тут я дал маху. Как я уже говорил, это было мое первое путешествие. Перегибаюсь через борт, дабы разглядеть одну рыбку получше — и плюх в реку!

— Ого! — воскликнула я. — Глубоко было?

Он кивнул.

— Еще как глубоко. А пловец я не ахти. И лодчонка плыла быстрее, чем я думал. Я там барахтаюсь да отплевываюсь, а она себе уплывает вдаль.

— И никто не видел? — спросил Питер.

— Наверное, нет, — ответил Джонатан. — Я что было сил погреб следом за лодкой. Но тут я почувствовал, как какие-то твари заплывают мне прямо в штанины. И понял, что дело дрянь.

Я сглотнула:

— А кто они были?

— Точно не знаю, — ответил Джонатан. — Какие-то кровожадные угри, наверное. Они заплыли мне прямо в штаны, обвились вокруг моих ног и принялись отщипывать кожу по кусочкам.

— И что было дальше? — спросил Питер.

Джонатан скорбно покачал головой:

— Они обглодали мне ноги, и я умер.

Мы с Питером вытаращились на него. В столовой повисла тишина.

А потом Джонатан расхохотался.

— Извините, — сказал он. — Мне все говорят, что у меня нездоровое чувство юмора.

Тут уж и мы с Питером начали смеяться. Мы-то думали, что Джонатан рассказывает всамделишную историю. Мы не знали, что он настолько любит пошутить.

На десерт Соня подала по куску яблочного пирога с ванильным мороженым. В общем, ужин удался на славу. Наверное, Джонатан