– Нет, – сказала она серьёзно. – Про твою священную корову было бы слишком личным. Значит опять… Форель?

– Угу, – он водрузил руки на четыре сложенных столбиком увесистых тома. – Сделаю ещё одну, и будет Пятикнижие. Канон.

– Ох, не знаю. – Мадам нахмурилась.

– Смотрю, не заладилось у вас с Форелью, – его глаза весело заблестели. – А ведь бедняга берёт на себя всю грязную работу.

Когда-то Мадам у него спросила, что за дурацкий псевдоним: Микола Васильевич Форель?

– А-а, не бери в голову, – отмахнулся он. – Тупые литературные игры: Николай Васильевич Гоголь, и был такой Килгор Траут, форель по-английски.

– Ну всё равно – зачем? У тебя ведь такое красивое имя…

– Смотри, – сказал он. – Всё просто. Это «Танцующие на крышах» – лучший мой роман. Его даже хвалили. И за три года тираж еле-еле пять тысяч. Со всеми допечатками. Форель же продал в общей сложности где-то пару миллионов. И права на сериалы. Новая книга подстегнёт продажи бэк-листа. Всё даже проще, чем хотелось бы. Но мы не жалуемся.

– Короче, продал душу дьяволу, – заключила она.

Сейчас Мадам смотрела на его довольную физиономию и не могла понять, что не так. Съехались бы они с Ольгой, что ли… Он, что, правда ничего не понимает, или привык бобылём? Ну, паранойя с его кабинетом, особенно с рабочим столом, которого и касаться-то можно только в его присутствии, но в остальном он… действительно милаха.

Потом Мадам сказала:

– Ты обещал купить новый пылесос.

– Купил. Да ещё «Борк». Я хороший?

– Сойдёшь. Я… Ну вот, Телефонист… Я имею в виду, что в конце его вроде бы поймали.

– Ага! – воскликнул он весело. – Значит, ты всё-таки читала.

– Ну-у, – Мадам пожала плечами. – Любопытно же узнать, кто твой работодатель.

– И чего, не понравилось? А автографы для подруг?

– Пишешь ты хорошо, – сказала прямо. – Но о такой гадости.

– Ну да, – кивнул он довольный. – Два миллиона человек тоже так решили.

– Я к тому, что в четвёртой книге всё закончилось. Там не до конца ясно, ловят его живого или…

– Да, я его закопал! – ухмыльнулся он. – Утопил. Убил гадину!

– Вот именно.

– Пришлось его воскресить. Рынок, читатели… Это они его вернули.

– Читатели виноваты…

– Такое не раз случалось. Остап Бендер, например.

– Это другое, – отрезала Мадам и удивилась неожиданным ноткам раздражения в собственном голосе.

Он посмотрел на неё удивленно:

– Не нравится тебе Телефонист, ясно. Мне тоже. В этом и фишка.

Она поморщилась: и правда, что на неё нашло? В конце концов, это его дело, как обеспечивать свой доход. Молодец парень! Из этого дохода он ей и платит, кстати… Вздохнула; он смотрел на неё и вдруг игриво и менторски протянул:

– Тёмные зеркала, Елена Павловна, тьма человеческой души никогда не заканчивается. Улыбнись ты уже.

– Ладно, – вздохнула ещё раз. – Да всё проще: если твой Телефонист в конце умирает… К тому, что с Бендером не требовалось ничего объяснять.

– Как ты всё чётко просекаешь! – похвалил он. – Да, его надо было вернуть правдоподобно. Что я и сделал. Всё здесь, – удовлетворённо похлопал по листкам бумаги. Удивительно: всё ещё писал рукой, а потом набирал в компьютер. На глаз Мадам определила страниц пятьдесят. – Пришлось подумать, поработать бедной башкой. Десять дней трудов, и наш парень снова с нами.

– Ну, и чего это за фокус? – от её недавней мрачности, к счастью, не осталось и следа.

– А вот вспомни внутренние монологи Телефониста, если и вправду читала… Парень ведь настолько свихнулся, что считал себя супергероем.

– Ты что, серьёзно?

– Да нет, – он рассмеялся. – Конечно, я-то так не считаю. Никаких комиксов. Это было бы нарушением жанра. Но сильные психологические сдвиги могут оказывать влияние на физиологию, да как ещё. Йоги, шизофреники и тэ дэ… Всё медицински достоверно и проверено.

– Йоги-шизофреники, – ну вот она и усмехнулась. – Ладно… Рада, что это вывело тебя из депрессии и пьянства. И хоть шлюшек перестанешь таскать.

– Это… были… просто старые знакомые.

– Не моё дело. Прости, случайно с языка сорвалось.

– Всегда подозревал, что Ольга тебе приплачивает.

– У неё ключи твои есть. А если б она…

– Мы поссорились. Сильно.

– Тем более! Доиграешься ты…

– С ней? Я понял: нравится она тебе. Чтоб уж не оставалось с этим вопросов – мне тоже. Наверное, очень. Но всё не так просто. И потом…

– Только не заводи снова про свободных людей.

– Тебе обязательно уезжать?

– Ну, ведь дочь…

– Знаю.

– На месяц всего. И замену себе нашла.

– Знаю.

– В хорошей семье убирает женщина, я её тоже иногда подменяю.

– В кабинет мой пусть не суётся.

– Предупредила уже! Вот ты маньячина всё-таки.

Он почесал за ухом:

– Ну, с Телефонистом не сравнить.

Она помолчала. И вдруг всё стало предельно ясно: и раздражительность, и это словно наваждение. Сказала тихо:

– Этот маньяк в Тропарёвском парке… Говорят, подражал твоим книгам.

Вот теперь он выглядел искренне удивлённым:

– Мадам, ну ты даёшь! Веришь байкам из интернета?! Не путай причину со следствием.

– Да не путаю я… И вот следователь этот…

– Послушай: Форель пишет всего три года. А пареньку тому за тридцать. На порядок больше. И он уже много лет орудует, – снова почесал за ухом. – А вот поймали его точно благодаря моим книгам.

– К тому, что следователь этот даже некоторое время тебя самого подозревал.

– Да знаю я всё! Подозрительный параноик.

– Кто бы говорил.

– Следак Сухов, Ваше благородие… – вдруг насмешливо пропел он. – Не, ну доля паранойи – часть его работы, но… ведь и пределы видеть надо.

– Всё, как в твоих книгах: рассматриваешь все варианты, и когда их отбрасываешь, самый немыслимый оказывается верным.

– Тогда Телефонистом должна была быть ты.

– Очень смешно. Вот уж у кого не заладилось, так это у вас с Суховым.

– Да нормальный мужик. Лёха и Лёха. Кстати, будет в новой книге.

– Зачем тебе?

– Интересный экземпляр. Явный когнитивный диссонанс.

– Говори по-русски.

– Думаю, он вор. Но искренне верит в «чистыми руками».

– Чёй-то?! – Мадам сухо нахмурилась. – Ты поймал его на взятках?

– Слушай, у нас не Лос-Анджелес. Менты под прикрытием не ездят на спортивных «БМВ». Всё проще.

– У него дочь-подросток. И он её воспитывает один, кстати.

– А я чего? Я не в претензии. Я сам вор. Уже ободрал пару миллионов человек и собираюсь нагреть ещё больше.

– Хмм…

– У нас здесь не стерильный Запад. У нас нормальная пацанская страна. И по-пацански мы все правы.

Теперь пришла ей очередь усмехнуться:

– Сливаешься со своими персонажами?

– Отчасти.

– Значит, решил вот так отомстить Сухову? А мне кажется, он очень неплохой человек.

– Мада-ам…

– А к тебе с недоверием относятся все. Кроме Ольги. И меня. И правильно.

– Чёрт… – он изобразил расстроенную мину. – Собаку, что ли, завести?

Мадам приступила к уборке, и его беззаботное насвистывание утонуло в звуке работающего пылесоса. За окнами таял снег. Так или иначе, весеннее обострение коснётся всех. Она вдруг вспомнила о своей бабке: та лечила народными знахарскими средствами и неплохо гадала, за что соседи в шутку прозвали её «конотопской ведьмой». Бабушка умела ещё кое-что… Кстати, интересно, её так же звали – Еленой Павловной. На какое-то мгновение Мадам остановилась. Пылесос продолжал гудеть, но его звуки несколько отдалились. Мадам смотрела в пустоту между