Девушка углубилась в свои мысли и не заметила, как перед её глазами были проданы ещё шесть дюжин невольников разных рас и народностей. Торг шёл степенно, подписывались купчие, стоящему поодаль служителю культа Истраты перепадала своя малая доля, всё как водится. Но тут мысли Лионы сбились, краем глаза она заметила нечто, привлекшее её внимание.
Посреди помоста стояла юная девушка, почти девочка, с раскосыми глазами и печальным выражением на умном лице. Ошибки быть не могло, она была чужаком. Глаза и почти вишнёвые губы выдавали в ней принадлежность к легендарной расе самойи. Это малочисленное племя обитало где-то далеко на востоке, его бойцы славились непримиримостью к врагам и свирепым натиском в бою. Они избегали контактов с людьми и жили по своим, странным для человека законам. Невольники из числа самойи появлялись на рынках Царства невероятно редко, но, несмотря на всё это, не ценились, поскольку они как правило в службе были почти бесполезны, быстро чахли, да и слава о них ходила… – даром выброшенные деньги, сказал бы её отец-сенатор.
Лиона внимательнее присмотрелась к существу на помосте. Девушка-невольница смотрелась прелестно, сколько знакомых Лионе первых красавиц Сонтиса пожелали бы так выглядеть! Однако впалость щёк, безволие во взгляде – она, видно, у торговца уже не первую неделю, ещё пару дней не купят – и приказчики тихо пристукнут её на заднем дворе, да и схоронят её тело от греха подальше в общей могиле. Всё одно помрёт… Лионе стало невыносимо стыдно.
– Смотрите, дорогие гости, она ещё и петь умеет! А ну пой!
Девушка сглотнула, дёрнулась от окрика. Открыла рот, закрыла. Потом опять открыла, издала едва различимый звук.
– Отец, купите её.
– Но Лиона, ты же сама видишь…
– Я прошу, папа, но прошу со всей настойчивостью. Я могу рассчитывать на ваше почтительное к этому моему желанию отношение?
Сенатор и Сандраг переглянулись, второй отвёл взгляд. Лиона не отрываясь смотрела на отца, пусть почувствует себя, как эта девушка на помосте. Повисшая тишина давила и заставляла нервничать.
– Любезнейший, сколько…
Исток и устье обречённых По капле небо источает И подневольных отмечает Лишь волшебством перерожденья. Не всем такими суждено быть, Мы в мире скорби только гости, Мелькнём и сгинем на погосте, Богам готовя подношенье. Не для того, кто изгнан, Не для того, кто проклят, Для избранных, кого не вспомнят, Но проклянут спустя мгновенье.Мелодия, словно пронизавшая их искрой наития, угасла также незаметно, как и возникла. Сенатор стукнул кулаком по подлокотнику своего роскошного кресла и прорычал:
– Мы уезжаем. Доставьте её ко мне в паланкин. Купчую подпишем завтра у меня, не хочу это сейчас продолжать.
Лиона тихо напевала себе что-то под нос, то и дело поглядывая на скорчившуюся в углу невольницу. За всю дорогу от неё не удалось добиться ни единого слова. Не слышала б она той песни, так и не знала бы – говорит ли та вообще. Тем не менее, по прибытии невольница-самойи поела горбушку сдобного хлеба с её стола, лицом немного посветлела, уже хорошо. Теперь нужно было решить, что с ней делать, уговорить отца на покупку – одно, но не отдавать же её теперь на невольничий двор в грубые руки надсмотрщиков.
– Вот проблема, хоть бы слова от тебя…
– Госпожа, я могу говорить на вашем языке.
Лиона чуть на месте не подскочила, обернулась.
– Славно. Тогда, пожалуй, оставлю тебя при себе. Прислуживать за столом умеешь?
– Да, я и готовить умею…
– Готовить у нас и так есть кому, а вот лучше скажи, как звать тебя?
Наклон головы, настороженное движение напряжённой спины, о чём думала самойи в этот момент?
– Литарни. На вашем языке это будет Свет Листвы.
– Литарни так Литарни. Мне нравится это имя. Ты же можешь называть меня госпожой или леди. Будем считать тебя моей служанкой, не хочу, чтобы отец гонял тебя за покупками, ты достойна большего.
– Спасибо… госпожа.
И замолчала.
Лиона некоторое время смотрела ей в затылок, потом набрякшая тишина снова вывела её из себя.
– Вот что, пойдём, прогуляемся. Мне в храм нужно, поспеть к службе, заодно поговорим.
Выходили вчетвером – Лиона, прихватившая с собой сочный спелый апельсин, двое слуг из числа домашних с опахалами в руках – было жарковато, чуть позади госпожи семенила Литарни, переодетая в платье служанки, с сумочкой и шалью Лионы в руках. Вокруг дома сенатора Илия Менса были разбиты сады, деревья источали замечательные ароматы, плюс ко всему у Лионы было приподнятое настроение, так что она, приободрившись хорошим началом, поспешила продолжить натиск на молчаливую служанку.
– Литарни, тебе нравится наш сад?
– Да, госпожа, я никогда не видела таких огромных фруктов.
– Ты рада, что сможешь быть моей личной служанкой?
– Да, госпожа, это для меня лучше всего.
– Как ты странно разговариваешь, кто тебя научил говорить на языке Царства?
– Другие невольники, госпожа, я давно в ваших местах.
– Но ты пела на своём, почему?
– Я не умею петь на чужом языке, госпожа.
– Ну и ладно.
Лиона продолжала краем глаза поглядывать на опустившую глаза девушку, что-то в ней оставалось сокрыто от постороннего взгляда, какая-то потаённая искра, какая-то сила. А чужие тайны Лиона любила разгадывать.
Впрочем, им тут же встретились направляющиеся туда же, в храм Ксера Небесного, Сора и Нарифь, дочки купца первой гильдии Мина Илои, что жил со своей семьёй на соседней вилле. Девушки были давно знакомы, отношения были хорошие, и Лиона тут же увлеклась завязавшимся разговором, забыв про Литарни, тем более что скорое прибытие Илисии Ксорес и правда требовало достойного обсуждения, не каждый день такое случается. Сёстры были веселы, жизнерадостны, разговор летел легко и непринуждённо. Когда косточки всем знакомым уже были перемыты, а до храма оставалась двушка неспешной ходьбы в тени развесистых ив, Лиона всё-таки замедлила шаг, пропуская своих компаньонок вперёд. Разговаривать со служанкой в их присутствии не хотелось, пораспускают слухов на всю округу.
Пусть думают, что она задумалась и решила погулять в стороне от дорожки.
– Литарни, когда войдёшь в храм, стань справа, там есть специальная ниша для невольников, после службы можешь подойти к алтарю и коснуться лика Ксера, но только того, что из…
– Госпожа, я не могу туда идти.
Впервые Литарни произнесла нечто столь твёрдо, Лиона в ответ даже ножкой притопнула.
– Это почему же?!
Только она хотела похвастаться приобретением. Вечно так, не заставлять же её…
– Наши боги не общаются с нами, они живут в лесах, далеко отсюда…
– И что же, нельзя служить другим?
Вопрос Лионы словно выбил девушку из колеи, она даже как бы чего-то испугалась.
– Как им служить… ты лишь можешь просить их о милости. Ходит молва, что они на самом деле вокруг нас, слушают, ждут чего-то… И предательств не прощают… – помолчала, – нет, не могу я с вами идти, госпожа.
Лиона хотела было настоять на своём, что за вольности такие, однако какая-то неожиданная сила в этих опущенных глазах её удержала. Оставив невольницу и двоих слуг снаружи, она нервно накинула на голову шаль и в течение всей службы думала о вещах, далёких от божественного промысла. Так задумалась, что по окончании не оставила даже подаяния на нужды храма. Нищих же в районе вилл и поместий не было вовсе.
На обратном пути Лиона задала ещё пару ничего не значащих вопросов, но всё больше молча присматривалась к девушке чужой расы – как та идёт, как поднимает голову, как держится, что пытается выразить своим немного странным лицом… Кстати, надо не забыть про клеймо, а то люди косятся, чего это невольница бродит по предместьям без знака Высокого Дома на шее. Лиона всегда считала, что во всём должен быть порядок.
Дома оказалось,