Читать «Пепел в песочнице»

2 читателя оценили

Annotation

Характер ощущений доставляемых осознанием того факта, что ты являешься частью исторического процесса зависит от многих составляющих.

Во-первых, от того в чем заключается собственно сам процесс. К примеру, если это процесс распада государственности, финансового кризиса или геноцида, то ощущения вряд ли будут для вас приятными.

Другое дело – процесс «восстановление Империи». Тут сразу много нюансов: если Вам 18 лет, то это вызывает эйфорию, если 30 и у Вас есть дети – здоровую опаску и ожидание трудностей, если 45… Если Вы финансист или клерк, то конечно, будет забавно следить за передвижением флажков на карте, судачить с сослуживцами о политике или писать что-то зажигательное в блоге, если на Вас каска, а в руках автомат, и Вы на передовой, то у Вас будут совершенно другие чувства, весьма далекие от желания поговорить на тему геополитики.

Мог ли подумать Максим, обычный секретарь-референт, рассматривая планету в иллюминатор нового орбитального лайнера первого класса «СуГ – 55», что внезапные огненные росчерки и яркие вспышки - это конец старого мира? Долог путь из Канады в Москву, особенно если этот путь ведет сквозь мир после ядерной войны…

Часть первая: Глаза Земли

notes

Пепел в песочнице

Погоня за удачей напоминает погоню за погремушкой на хвосте змеи. Ты бежишь за этим хвостом ,не зная, что Судьба – змея, которая опоясывая мир, стремится вцепиться в собственный хвост. Смотря только за удачей, ты рискуешь прозевать тот момент, когда твой мир станет слишком мал для змеи, и ты окажешься точно между змеиной пастью и хвостом в тот момент, когда она совершит последний рывок. Бегая от судьбы, постоянно с ужасом оглядываясь назад – никогда не поймаешь ее за хвост. Единственное что можно сделать – оседлать судьбу. Но для этого придется остановиться, посмотреть ей в глаза и встретить лицом к лицу.

Посвящается мое жене и моему другу Павлу Оленеву.

Часть первая: Глаза Земли

- Ну, все! Давай, пока… - Максим поцеловал жену – пора мне уже. На регистрацию опоздаю.

- Возвращайся скорее. Мы по тебе уже скучаем.

Ангела улыбнулась и быстро прижалась к мужу. Молодому, красивому, любимому и такому деловому. И уже уезжающему.

- Звони почаще. Я тебе в чемодан еще один костюм положила на всякий случай… и…

Расставаться совершенно не хотелось, и потому надо было еще что-нибудь обязательно сказать, чтобы хоть как-то отдалить момент расставания. Но все было уже сказано. Получалось как-то глупо… Она вздохнула, расстроилась, как будто только сейчас поверила в то, что он действительно сейчас уедет, отстранилась и отвернулась.

- Ладно. Давай. Опоздаешь.

Максим еще раз поцеловал жену в пробор, сильно, глубоко вдохнул запах ее волос.

- Ты только не расстраивайся, тебе, в твоем положении, это очень вредно.

И нажал кнопку лифта. Внизу уже ждало такси…

По статусу в фирме Максиму полагался личный водитель, но в этот раз он не воспользовался его услугами. И в аэропорт он не поехал. Он доехал до новостройки в Кунцево, набрал номер на домофоне и дождавшись когда откроют, вошел в подъезд. Поднялся на лифте на десятый этаж и позвонил в дверь квартиры. Дверь открылась, он вошел в коридор и в его губы тут же впились мягкие, податливые губы, пахнущие жареной картошкой.

Секс был быстрым и совершенно животным. После такого невозможно что-либо вспомнить. Именно это Максиму и нравилось. Еще ему нравилась та покорность, с которой ему отдавалась Оля. Эта покорность сладко щекотала нервы и была дополнительной приправой к сексу. При этом эта же покорность раздражала Максима во всех остальных случаях. Бесила. Он даже не мог долго находиться с ней в одном помещении. Она думала только об одном – как бы ему угодить, чтобы он остался с ней подольше, полностью растворялась в нем, была готова ради него на все – на все, что угодно. Поэтому Максиму сразу после секса хотелось бежать от нее, и он обычно задерживался «на чай» только из нежелания ее обидеть.

Во всем остальном она полностью удовлетворяла его как любовница: никогда сама не звонила, всегда ждала. Единственное – она была секретарем шефа и поэтому приходилось скрывать свои визиты, отказываясь от причитающегося автотранспорта.

В этот раз Максим не ограничился одним раундом – едва переведя дух, снова навалился на Олю, на этот раз со спины. Сладко мял ее, глядя на покорно наклоненную шейку и, наконец, разрядился прямо в нее, заставив ее закричать от радости.

Дорога в Шереметьево не задалась. Несколько раз приходилось съезжать с основного шоссе, чтобы объехать пикеты оппозиции, очевидно выставленные в надежде перехватить какую-нибудь важную шишку. Полиция пока не появилась и демонстранты творили, что хотели – жгли какие-то портреты, бросались камнями в проезжавшие машины. Водители не останавливались, не желая иметь дело с толпой.

Сразу после того как проехали Парковую произошел инцидент: на пытающееся объехать пикет такси неожиданно вылетел парень с транспарантом. Водила врезал по тормозам, но избежать удара не смог. Раздался скрип тормозов, потом сухо стукнуло. Мальчишка получил удар фарой, упал и исчез из видимости под капотом. Водитель сидел, вцепившись в руль, и таращил глаза на то место, где только что в лобовом стекле видел сбиваемого человека.

- Не выходите. – Максим произнес это спокойно, глядя водителю в глаза. – Вам там нечего делать. Просто вызывайте скорую.

Слова Максима как будто разбудили застывшего водителя. Он злобно зыркнул на пассажира.

- Да, что ж я - не человек?

И бурча что-то, вылез из авто. Обойдя машину, он лицом к лицу столкнулся с демонстрантами – крепкого вида молодыми людьми в спортивных куртках.

Максим достал сотовый и набрал номер гаража, одновременно закрывая и блокируя двери.

- Алло! Валерий Петрович?

- Максим? Слушаю тебя! – раздался в трубке массивный спокойный бас старшего по гаражу.

- Дядь Валера! Я на Московском шоссе у Пионерской. Мне нужен джип,

Тема