Как бы дележка не началась прямо сейчас, – подумал парень, слыша, как споры за спиной переходят в крики.
Чёрт, а я ведь не все вещи забрал, – Степан с досадой вспомнил, что оставил ключи, бумажник и мобильник в доме Юлии, в куртке. Они так и остались в комнате, где они развлекались с девушкой. Она хоть и была слабой дурой, но Степан с удивлением для себя обнаружил, что ему жаль девчонку. Такая глупая смерть.
Завернув в сторону особняка Ротенов, он, как надеялся, незаметно для остальных зашёл в дом, чтобы забрать вещи. Но дом не был пустым. Его встретила та самая девушка, которую он видел на лестнице. Или девочка? Она была худой, бледной, с короткой стрижкой и смотрела хмуро.
– Степан, – проговорила она, стоя на той же лестнице.
– Эм... Ты выжила? – вырвалось у парня.
– А ты поразительно наблюдателен.
На сарказм девушки Степан не обратил внимания. Она ведь Ротен... Дочь бывшего главы. Дерьмо. Для неё полное дерьмо.
– Не завидую тебе, – покачал головой Шамал, – Ты ведь последняя осталась? Не дам за твою жизнь и рубля. Мне надо наверх, чтобы вещи забрать. Пропустишь?
– У меня есть к тебе предложение, – озвучила девчонка, ничуть не растерявшись от его слов.
– Ну давай, жги, – махнул рукой парень устало.
– Как насчёт жениться на мне?
– Чего? – вырвалось у него.
– Как ты правильно заметил, я последняя. Всё это, – оглядела она разрушенный дом, – Теперь моё. Ты ведь не от большой любви трахал Юлию?
– Эм...
– Что ты как телок смотришь? Решайся, Стёпа. Поверь, ты мне нравишься ничуть не больше, чем я тебе. Но у нас есть кое-что общее. Ты поможешь мне выжить. А я тебе помогу выбраться из под власти своей семьи. Как тебе моё предложение?
– Да ты ведь совсем... эм... молодая.
– Мне шестнадцать, дурак. По закону я имею право выйти замуж. К тому же, Юлии было семнадцать и тебя это не останавливало, так ведь?
Степан смотрел в глаза этой странной девочке. Идеально прямая осанка, бледная кожа, тёмные, почти чёрные и пронзительные глаза. Умная, циничная и расчётливая сука, которая праздновала, когда её родичи гибли. А ещё охренеть какая стрессоустойчивая.
А почему бы и нет? – подумал парень.
София выбралась из Пасти и сразу натолкнулась на своих. Первым её встретил отец, что часто любил работать дома, поэтому мог быстрее остальных среагировать на возникшую угрозу.
– Ты цела? – первым делом спросил он.
– Да. Там Ротены. Если выйдут, будет жёстко.
– Как ты там вообще оказалась?
– Они так шумели, что было сложно не заметить.
– Сейчас насколько большая угроза?
– Думаю, они сюда не сунутся и скоро свалят, но лучше готовиться к худшему, – устало сказала женщина, чувствуя, как тело отдаётся болью.
– Только вот Пасть останется открытой у нас под домом, если они уйдут, – заметил Роман Орлов, при этом внимательно осматривая дочь.
– Она останется открытой, если и не свалят, – отмахнулась София.
– Так, пойдём в сторону, расскажешь, что именно произошло.
– Отец, выставь кордон и объясни им, что Ротены сильнее их в десяток раз. Пусть не лезут на рожон. А ещё лучше отведи наших в сторону.
– Я тебя понял, – покивал глава, оглядываясь.
Если всё и правда так плохо, то пусть лучше сначала умирают другие.
– Ты не шутила насчёт в десять раз? – отвел Софию в сторону глава рода после того, как отдал распоряжения.
– Какие тут шутки, – посмотрела она хмуро, – Я дралась с одним Огасом на смерть и не смогла победить. Это был пик моей силы. Ещё аргументы нужны или этого хватит?
– Я тебе верю, дочка. Значит, настали тёмные времена и нужно готовиться.
– Наконец-то до тебя это дошло. То, о чём я твержу несколько лет.
– Я это всегда понимал, – сказал твёрдо мужчина, – Но не будем об этом. Как ты себя чувствуешь?
– Хочу принять душ и напиться.
Разговор прервала дрогнувшая земля. София в этот момент не смотрела в ту сторону, поэтому, когда вспыхнул столб света, успела прикрыть глаза. А когда стало возможным смотреть, заметила, как дыхание Пасти рассеивается, растворяется в воздухе, а прямо в центре, на оплавленном асфальте появляется знакомая фигура.
– Он это сделал! Вот же паршивец! – воскликнула София.
– Что там? – стоящий рядом отец пытался проморгаться и ещё не понял, что произошло.
– Да так, пап. Можешь забыть о Пасти рядом с домом. Её только что закрыли.
– Клоз? – замер мужчина.
– Да. Лежит сейчас на асфальте, изображает из себя героя после славного деяния.
– Это плохо... Мальчишка набрал силу слишком быстро.
– С теми проблемами, что на него валятся, это не удивительно, – фыркнула София.
С удивлением она отметила, что не испытывает ненависти к парню сейчас. А вот восхищение и... уважение – да. Но в этом она никому и никогда не признается.
– Думай, отец. Думай как следует, что теперь делать. Я видела, как он сегодня дрался. Эдвард – больше не мальчишка из соседнего двора. Он – наша погибель.
София посмотрела в небо. Почему-то в этот момент ей хотелось улыбаться и радоваться обычному синему небу. Хорошо, что к этому моменту распогодилось и выглянуло солнце.
– Кто тронет парня, тому голову молотом проломлю, – громко заявил Евгений Михайлов, покрутив тот самый молот, что держал в руках.
Предупреждение было не лишним. Тёмных магов вокруг хватало, пусть и не до всех дошло, что именно произошло. Но те, кто понял – нашёптывали остальным объяснения и градус напряжения рос посекундно, грозясь вылиться в бойню.
– А ты не много на себя берёшь? – вышел вперёд Модо Шамал.
– В самый раз. Или кто-то хочет оборвать перемирие на этой земле? Так закон священен. Такой недальновидный человек подлежит уничтожению. И я готов привести наказание в исполнение прямо здесь и сейчас, – усмехнулся Евгений.
– А я помогу, – встал рядом Амон Шелия.
При этом он кивнул стоящему рядом целителю, что бросился к парню и начал над ним активно колдовать.
– А когда вы с ним успели спеться? – подошёл ближе Георгий Аматун.
Как считал Евгений, да и многие другие, Георгий был крайне вредным стариканом, который к своим восьмидесяти трём годам бесил многих. До вражды не доходило, но и приятным человеком его назвать сложно.
– При чём тут это? – развёл руками Евгений, что в его исполнении, держа молот, выглядело внушительно и опасно, если кто вдруг окажется слишком близко, – Я всего лишь слежу за законом.
– Закон сегодня был нарушен, – взял слово подошедший Константин