– Потерпи, друг мой, – сказал он. – Сейчас будет тепло. Как ты добрался?
– Очень хорошо, без происшествий.
– Давно ждешь?
– Не очень. Хотя успел подстричь бороду.
– А голову зачем побрил. Чай не лето, зима все-таки.
– Даже не знаю. Он предложил раз, другой – я и согласился. А что, не идет мне? Сам сказал, что я теперь на атамана похож.
– Похож, похож, – успокоил его Али.
– А ты где был, в бане?
– Нет, в бане сегодня женский день.
– Какие пустяки. Разве тебя это когда-нибудь останавливало?
Али погрозил Егору пальцем и улыбнулся:
– Не можешь мне этого простить? Пора бы забыть.
– И не надейся, на смертном одре помнить буду.
– Ну что же. Пусть это будет единственным камнем преткновения между нами. Что там на острове? Как Лада? А, кстати, где твоя жена?
– Она в Астаре. У нее вдруг обнаружились родственники, довольно близкие. Чуть ли не двоюродные дяди с тетей. Она осталась погостить. Я обещал забрать ее на обратном пути.
– А когда ты собираешься обратно?
– Это будет зависеть от твоего гостеприимства. Пока не надоем.
– Да по мне хоть век живи.
– Вот и договорились.
– Что-то меня начинает беспокоить судьба Мариам.
– Не беспокойся, у нее все хорошо. Она так обрадовалась, когда родню встретила.
Маленькое помещение быстро нагревалось, Егорка снял плащ:
– А там кто сидит? – спросил он. – Почему его нет?
– Там должен сидеть мой помощник, и он должен был быть сейчас в суде с исковым заявлением. Но я пока не могу позволить себе нанять его. Клиентов мало, поэтому приходиться ходить в суд самому. Ты есть хочешь?
– Не откажусь. А на острове все хорошо. Хасан собирает дань с кораблей, а Лада…
Али открыл дверь, помахал кому-то и показал два растопыренных пальца.
– … а Лада вышла замуж за индийского раджу, сразу же после того как ты уехал.
– Я рад за нее. Надеюсь, этот брак будет удачным. И как они?
– Понятия не имею. Они отправились в Индию.
– Сколько новостей, – задумчиво сказал Али.
– Что же ты хотел, тебя давно не было, мы полгода не виделись. Как обстоят твои дела?
– Да, как тебе сказать?
– А говори, как есть. Не стесняясь в выражениях.
– Ну, если откровенно, то пока не очень. Клиентов мало, дел практически нет.
– А как же исковое заявления, которое ты носил в суд?
– Это старое дело, два месяца уже тянется.
– Деньги есть еще? – спросил Егор.
– На исходе. Эта лачуга стоит десять дирхамов в неделю. Скоро за аренду нечем будет платить. Но ты не думай, что я жалуюсь. Мне заботы интереса к жизни прибавляют. На острове я уже сходил с ума от безделья.
– Ну не скажи, рыбалка там была отменная. Я гуся недавно подстрелил. Как меня Хасановы молодцы зауважали после этого. Кстати, он деньги для тебя передал, сто динаров.
– Деньги не возьму, но все равно, спасибо.
– Понимаю, – согласился Егор.
Дверь открылась, и в помещение вошел мальчик, держа в руках поднос, на котором стояли два глиняных горшочка, помимо этого там лежали перья зеленого лука, редиска, кресс-салат, две свежеиспеченные лепешки и небольшой кувшинчик. Оставив поднос, он пожелал приятного аппетита и удалился.
– Что это? – полюбопытствовал Егор, вдыхая аромат мясного блюда.
– Это пити, суп ленкоранский.
– В кувшине, я надеюсь, вино?
– В кувшине вода колодезная.
– Нет, так не пойдет, – категорически заявил Егор. – А выпить за встречу?
– Я не пью, – сказал Али, – вот уже три месяца.
– Так и я не пью, ровно с тех пор. У Хасана припасы кончились через три недели после твоего отъезда. Ты думаешь, почему я с острова бежал?
– Я думал, меня захотел увидеть.
– Так это взаимосвязано. Можно сказать, это одно и то же. Когда я выпью, я обязательно должен поговорить с тобой. Если я выпил, а тебя нет рядом, то лучше и не пить. Короче говоря, если я сейчас не выпью, то я за себя не ручаюсь. Давай, организуй чего-нибудь. Или мне самому сбегать. Где тут у вас – «за углом»?
– Давай поедим, пока не остыло, – предложил Али, – потом продолжим эту тему.
– Ладно, – согласился Егор, он куражился только для виду.
Когда с едой было покончено, по знаку Али пришел разносчик и унес поднос.
– Ну, как, – поинтересовался Али, – понравилось?
– В жизни не ел вкусней супа, – согласился Егор, – но как насчет вина?
– Возьми себя в руки – укоризненно сказал Али, – на работе пить нельзя. Все- таки ты среди мусульман находишься.
– Так, закрывай лавочку, – сказал Егор, – сам же говоришь, клиентов нет. Чего зря сидеть. Пойдем, отметим встречу.
В этот момент в дверь постучали.
– Входите, открыто, – крикнул Али, но поскольку посетитель продолжал стучать, он встал и открыл дверь. В проеме стояла женщина в длинном черном балахоне. Головной убор полностью закрывал лицо.
– Прошу вас, входите, – пригласил Али.
Посетительница кивнула и вступила внутрь.
– Прошу, садитесь, – предложил Али.
– Нет, спасибо, я постою. Я хотела спросить. Это верно, что вы консультируете и оказываете помощь в наследственных делах.
Женский голос был неожиданно юн.
– Это верно. Что у вас случилось? – спросил Али.
– Сколько вы берете за работу?
– Это зависит от самого дела.
– Сложность в том, что у меня нет денег, совсем.
– Зачем же вы пришли сюда?
– Мне просто больше некуда пойти. Простите.
После небольшой паузы, женщина повернулась, чтобы уйти.
Али тяжело вздохнул и посмотрел на Егорку. Тот пожал плечами.
– Ладно, сестрица изложи свое дело, – остановил посетительницу Али, – консультация бесплатно. Может, я найду решение.
– Кто из вас мударрис Али? – спросила женщина.
Али отозвался.
– Я бы хотела говорить только с вами, – заявила посетительница.
– Этот человек мой товарищ, ты можешь говорить без опаски. То, что ты скажешь, останется только между нами. Но, если у тебя деликатное дело и ты настаиваешь на этом, то я попрошу его выйти.
– Пусть останется, если он ваш товарищ. На улице холодно. Говорят, должен пойти снег. Я рабыня одного человека, он недавно перешел в мир иной. Я родила ему сына. Малышу два года. Незадолго до смерти мой господин дал мне свободу. Он хотел жениться на мне, записать кэбин, но не успел. Теперь старшие жены выгоняют меня из дома. Они не признают меня равной, поставили условие – или я по-прежнему рабыня в их доме, или должна уйти. Идти мне некуда.
– Это неважно, что они говорят, – сказал Али, – у твоего господина есть сын от тебя, он имеет право жить в доме своего отца, поскольку он мал, твоя обязанность находиться рядом с ним.
– Но рабыней, – жалобно сказала женщина.
– Как тебя зовут?
– Сакина.
– Сакина, ты сама только что сказала, что ты уже не рабыня.
– Они порвали и сожгли мою вольную на моих глазах. Я теперь ничего не могу доказать. И я не могу жить с ними. Вы можете мне помочь?
– У твоего мужа водились деньги?
– Спасибо, что назвали его моим мужем. Он был