Читать «Секрет благородства»

Она снова здесь, подумал Дрю Макаслин, ударяя ракеткой по мячу. В третий раз на этой неделе женщина сидела за тем же самым столиком на ближайшей террасе с видом на теннисные корты. Яркий полосатый зонтик от солнца частично затенял лицо.

Ее не было там в начале его игры с Гарри, но он почувствовал тот момент, когда она вышла на площадку, являющуюся продолжением клубного наружного бара с закусками и коктейлями. И пропустил удар, позволив себе отвлечься и понаблюдать, как грациозно она расправила юбку на бедрах, садясь на стул.

— Лучше с каждым днем, — заявил Гарри, когда они встретились у сетки, чтобы отдышаться, сделать большой глоток «Гаторэйда»[1] и вытереть полотенцем ручейки пота, которые не смогла впитать головная повязка.

— Не так уж и хорошо, — возразил Дрю, взял высокую вытянутую бутылку с лимонным напитком и поверх нее посмотрел на незнакомку.

Впервые появившись здесь, она сразу же возбудила его любопытство.

Женщина склонилась над столом, постукивая карандашом по блокноту в присущей только ей манере. Что, черт возьми, она постоянно записывает?

Дрю медленно опустил бутылку, синие глаза подозрительно прищурились. Еще один кровопийца-репортер? Боже упаси. Хотя вполне в духе пронырливой бульварной прессы — подослать такую приманку, чтобы уломать его на интервью.

— Дрю? Ты меня слышишь?

— Что?

Он перевел взгляд на партнера по теннису — на сей раз своего друга.

— Извини. Что ты сказал?

— Сказал, что с прошлой недели твоя выносливость значительно возросла. Ты гонял мою задницу по всему корту, а сам едва запыхался.

Дрю улыбнулся, в уголках глаз собрались морщинки, скрывая тоненькие белые черточки на загорелом лице. Эта улыбка напоминала о прежних временах, когда он еще не знал, что такое несчастье.

— Ты вполне прилично играешь, пусть и не так, как Герулайтис, Борг, Mакинрой или Таннер. Извини, приятель, но я должен стать чертовски лучше тебя, прежде чем встречусь с большими парнями. Но пока я не готов ввязаться в такую рискованную авантюру. Без шуток.

Некогда знаменитая усмешка снова блеснула на гавайском солнце.

— Спасибо, — сухо произнес Гарри. — Не могу дождаться дня, когда после окончания матча буду спотыкаться о собственный язык, а у тебя еще достанет энергии прыгать возле сетки.

Дрю хлопнул приятеля по плечу.

— Духу не хватает, — подначил он.

Дрю закрутил ракетку с непринужденным мастерством, свидетельствующим, что он годами воспринимал ее как продолжение руки.

Приветствия и шумные аплодисменты раздались со стороны зрительниц, которые сгрудились по ту сторону забора, окружающего корты. Одобрительный ропот усилился, пока Дрю шел к задней линии.

— Твои поклонницы сегодня бесятся в полную силу, — насмешливо заметил Гарри.

— Черт бы их побрал, — проворчал Дрю, обернулся и впился взглядом в женщин, липнущих к ограде, как голодные животные в зоопарке во время кормежки.

Угощением был он. Дрю сердито нахмурился, что, казалось, только воодушевило, а не отпугнуло их. Они выкрикивали непристойные комплименты и бесстыдно флиртовали. Одна, в коротенькой блузке на бретельках, откинулась назад, щеголяя тяжелой грудью, на которой в окружении цветочков, сердечек и попугайчиков-неразлучников было вытатуировано его имя. Другая нацепила бандану — именно такую он повязывал вокруг лба на каждой игре в рекламных целях — только опоясала ею бедра. Он с отвращением отвел взгляд.

Дрю заставил себя сосредоточиться на мячике, ударил им о корт, планируя подачу, готовясь запустить через сетку к задней линии, закрутив влево, — удар слева у Гарри получался слабым. Одна из «обожательниц» выкрикнула похабное приглашение, и он скрипнул зубами. Разве они не знают, что последнее, чем он интересуется, — это женщины? Боже мой, с тех пор как умерла Элли…

Черт бы тебя побрал, Макаслин, перестань думать об Элли, предупредил он себя. Нельзя вспоминать ее во время тенниса, иначе вся игра коту под хвост…

* * *

— Мистер Макаслин?

— Слушаю вас, — бодро отозвался Дрю в трубку.

Стоял солнечный райский денек, когда последнее, чего может ожидать мужчина, — что его жена погибнет в автокатастрофе, в мешанине металла и стекла.

— Вы один?

Дрю отстранил трубку от уха и озадаченно посмотрел на нее. Потом вслух рассмеялся.

— Да, один, не считая сына. Собираетесь наговорить гадостей прямо по телефону?

Он предположил это в шутку. И понятия не имел, насколько по-настоящему гадким будет разговор.

— Мистер Макаслин, я лейтенант Скотт из полицейского департамента Гонолулу. Произошел несчастный случай.

Дальнейшее он плохо помнил…

* * *

Сейчас же Дрю взял мячик и подбросил его в руке, как бы взвешивая, а на самом деле пытался очистить разум, стереть воспоминания, скручивающие внутренности. Взгляд устремился к женщине, все еще сидящей за столом. Незнакомка подперла щеку ладонью, рассеянно глядя в пространство, и казалась отрешенной от происходящего вокруг. Разве она не слышит визга его поклонниц у ограждения? Разве не должна проявить хоть толику любопытства?

Очевидно, нет. Она так и не взглянула на корт. Необъяснимо, но его обижало ее безразличие, что было совершенно нелогично, ведь весь год после смерти Элли он мечтал, чтобы его оставили в покое.

— Эй, Дрю, — нараспев прокричал голос из толпы фанаток, — когда наиграешься со своими шариками, можешь поиграть кое во что с моими.

Двусмысленность была настолько явной и такой грубой, что у Дрю вскипела кровь, и подача разрезала воздух смутным пятном. Вдохновляемый яростью, он до конца сета поддерживал стремительный темп. В итоге Макаслин выиграл у Гарри два очка.

Обернув полотенце вокруг шеи, приятель прохрипел:

— Если бы я знал, что достаточно непристойного предложения поклонницы, чтобы достать тебя и заставить играть по-чемпионски, то давным-давно нанял бы их с почасовой оплатой.

Дрю собрал теннисную сумку, зачехлил ракетку и направился к лестнице, ведущей на террасу с видом на корты.

— Уверен, большинство из них привыкли отдаваться с почасовой оплатой.

— Не будь к ним слишком суров, ведь это твои болельщицы.

— Я бы обрадовался и большему количеству болеющих за меня, будь они спортивными обозревателями или комментаторами. Но таковых не имеется. Все, что делают специалисты, — сообщают миру, что я выброшен за борт. Уничтожен. И все время пью.

— Ты постоянно пил.

Дрю остановился в шаге от Гарри и круто развернулся, сердито встав напротив партнера. Взгляд товарища был бесхитростным, открытым и ужасно честным. Все, что он сказал, — правда. Гнев Дрю растаял перед лицом верной искренней дружбы.

— Так ведь и было? — смутился он.

— Но не сейчас. Все в прошлом, Дрю. Вернулись твои знаменитые крученые подачи. Проклятье! Каждый раз, когда мяч летел на меня, перед глазами мелькала вся моя жизнь.

Дрю рассмеялся, а Гарри продолжил:

— Хорошо продуманные маневры и стратегия, использующая в своих интересах мой слабый удар слева.

Усмешка искривила энергичный рот Дрю.

— Не думал, что ты заметишь.

— Черта с два.

Они миролюбиво рассмеялись, преодолевая последние ступеньки к террасе. Дрю сразу увидел, что она все еще там, пачка бумаг рассыпана по столешнице, справа стоит стакан с минеральной водой. Женщина что-то яростно строчила в желтом блокноте. Он собирался