Читать «Будем жить!»

В двадцать два ноль три двадцать девятого апреля 1977 года в казарме роты обеспечения десантно-штурмовой бригады раздался традиционный крик:

— Старики, день прошел!

— Ну и х… с ним! — не менее традиционно ответили старики.

Правда, сейчас кричал не салабон, а молодой — потому как после приказа бывшие салабоны стали молодыми, а нового пополнения еще не было. Но дальше последовало продолжение, которое бывало только в интервале от приказа до демобилизации последнего из увольняющихся:

— Деды, день прошел!

Кричал, ясное дело, фазан — слушать такое от салабона или молодого дедушкам уже невместно.

Если кто не в курсе, то прибывающее в Советскую Армию пополнение в Забайкальском округе называлось зеленью. После принятия присяги зеленые становились салабонами. Прослужив полгода, они превращались в молодых, год — в фазанов. Последние полгода служил уже старик, который после приказа превращался в деда. Ну, а когда на деда уже были оформлены проездные документы и он ночевал в казарме то ли последний, то ли предпоследний раз, его именовали дембелем. Так вот, после крика дедам раздался еще один, в исполнении начальника радиомастерской, старика, сержанта Патрикеева:

— Дембеля, день прошел!

— Ну и х… с ним, — прогудел в ответ единственный дембель, замкомвзвода разведки старшина Малой, и, оглядев казарму, резюмировал:

— Все, спим. Отбой, служивые! И чтоб ни звука — кто мне испортит последний сон в армии, прибью.

Вот уж не знал старшина, что его слова очень скоро окажутся пророческими…

Казарма затихла. Феноменальная сила старшины и его бойцовская квалификация совершенно не нуждались в дополнительных подтверждениях. Впрочем, он и не вставая мог метнуть сапог на звук, причем почти со стопроцентной гарантией попадания. И потом жертве еще пришлось бы на цыпочках нести этот сапог обратно! Предварительно почистив, если он вдруг запачкается. Правда, это относилось в основном не ко взводу разведки, а к прочим населяющим казарму — всяким поварам, банщикам, писарям и складской команде. И к радиомастерской, за исключением ее начальника. В неофициальной табели о рангах казармы сержант Патрикеев стоял сразу после Малого, да и к тому же были они закадычными друзьями. Вот и сейчас Патрик проигнорировал грозный приказ старшины, и, порывшись в тумбочке, куда-то отправился — скорее всего, в свою мастерскую.

А в пять утра казарма была разбужена криком:

— Разведка, подъем, тревога, получить оружие! Остальные — брысь, не до вас!

Кричал Патрик. После этого он брезгливо глянул на пытающегося проснуться дневального и мимоходом занес ему выговор в грудную клетку, от которого тот охнул и согнулся. Патрик же, сказав что-то подбежавшему дежурному по роте, достал ключи из тумбочки и пошел отпирать оружейку.

— Андрюх, что случилось-то? — спросил Патрика первым одевшийся и подбежавший к оружейке старшина.

— Какие-то бандиты напали на подсобное хозяйство. Стреляют. Вас посылают разобраться, я с вами, для связи. А ты что — тоже? Ведь поезд уйдет, пока воюешь.

— Другому бы за такое в репу! — возмутился Малой. — Что, всерьез стреляют?

— Еще как, и непонятно из чего. Взводный с «шишигой» и бэтээром обещал быть минуты через три. Мой «газик» уже тут. Авиагруппа поднимает три вертолета.

— Эх, и как это ты успеваешь все узнать, — вздохнул Малой. Вопрос был риторическим, потому что только с появлением Патрикеева в бригаде нормально заработала связь, и, собственно, она на нем и держалась. Комбриг, деловой мужик, лично ездил в Москву за пополнением и там как-то смог получить призывника, которого уже практически определили в Арбатский военный округ как ценного специалиста.

Через полчаса спешно приехавший в штаб комбриг слушал телефонный доклад комвзвода разведки.

— Что?! Какие еще инопланетяне, ты же не пьешь, старшой! Как? Вспышка, и вдруг они появляются на пустом месте? Баб хотели увести? Да слышу я, что это не вы стреляете! Разрывными? Ну, твари… Сколько?! Бригада, боевая тревога! Все В-двадцать четвертые — в воздух!

И, обернувшись к начштаба, комбриг приказал:

— Остаешься тут, на хозяйстве. Наверх можешь докладывать что хочешь, а я с первым батальоном. Не имею права? Там наших ребят убивают. Мне в такой ситуации никакие инструкции и приказы не нужны. Бывай, подполковник.

Разведвзвод попал под обстрел, не доехав примерно полкилометра до подсобного хозяйства. Когда идущий первым БТР-60ПБ свернул в поворот, по следующей за ним «шишиге» из кустов ударил залп. Странный такой залп, как-то отстраненно подумал Патрик, ударяя по педали тормоза. Полное впечатление, что стреляют охотничьи ружья, причем патроны снаряжены «Оленем»… Однако стреляют очень часто и точно, «шестьдесят шестой» вон, уже горит. Сзади ойкнул ткнувшийся мордой в рацию от резкого торможения связист.

— Из машины! — рявкнул ему сержант, сам вываливаясь из «газика» в пыль дороги. И вовремя — в серый ящик рации, стоящий как раз за спиной водителя, ударила пуля. В рации зашкворчало, сквозь жалюзи повалил дымок.

— Ах так, значит, — пробормотал Патрик, судорожно соображая, что же теперь делать. И тут он увидел, как выскочивший из кузова грузовика Коля Прокопец вдруг, как будто после хорошего удара, отлетел на пару шагов, причем он — отдельно, а его рука с автоматом — отдельно…

Дальнейшее Патрикеев помнил плохо. Вот он рванул вниз переводчик огня своего акаэмэса, прицелился чуть ниже дыма из кустов и дал короткую, как на стрельбище, очередь на три патрона. Еще дым, еще очередь…