«Скорпион не относится к пресмыкающимся! Уж тогда назвал бы «Кобра» или «Гюрза», – подумал Кальтенбруннер, а вслух позволил себе сказать:
– Мой фюрер, идея вполне выполнимая, но требует тщательной проработки и подбора не только нужных кадров, но и техники для доставки десанта и бомб в столь отдаленные районы Советов. Уверен, мы сможем рассчитать все необходимое для операции. Доктор Эбсгер-Редер вместе со Скорцени определятся с боевой составляющей рейда, подберут опытных диверсантов, согласуют список необходимого оборудования и амуниции. Доктор Грефе и уважаемый посол Пильгер установят контакт с местной оппозицией в Бухарском эмирате и подключат агентов тамошних эмиров и эмиссаров. Также считаю целесообразным привлечь наиболее воинствующие бандформирования Средней Азии для диверсий и террора со своей стороны в условленное время в поддержку десанта. Пускай моджахеды отрабатывают потраченные на их жизнеобеспечение деньги! Так сказать, пора уже пятой колонне всерьез проявить себя, не так ли, Вальтер?
Шелленберг хмыкнул, но встал по стойке смирно и ответил, как подобает истинному арийцу:
– Так точно, господин обергруппенфюрер! Мы привлечем для операции все силы местного басмачества и выработаем стратегию нападения на особо важные объекты Советов. Я беззаветно верю в успех столь грандиозного дела!
Гитлера порадовали ответы подчиненных. Он довольно кивнул, но, повернувшись к Герингу, вздернул брови и, чуть склонив голову набок, будто доберман, изучающий кролика, спросил:
– А почему молчит бог авиации? Тебе что-то не нравится в моей идее, Герман?
Рейхсминистр авиации и глава люфтваффе поспешно выудил изо рта обрубок сигары, виновато взглянул на фюрера и помотал головой:
– О, нет! Мне импонирует твой амбициозный проект, Адольф, скажу больше… Гм… Это действительно особо важное предприятие, направленное на дестабилизацию тыловой работы русских, подрыв их экономики и благосостояния, внесение сумятицы в ряды сочувствующих Советской власти местных племен. В свою очередь, готов предоставить для будущих героев нации самый лучший транспорт и наиболее опытный экипаж из асов люфтваффе.
– Отлично, отлично, мой дорогой друг! Я в тебе и твоих стервятниках никогда не сомневался.
Гитлер пожал руку преемнику и обратился к собравшимся:
– Рад был услышать от всех вас одобрение моей идеи. Благодарю за искренность и надеюсь на вашу работоспособность. Нельзя допустить ни малейшей утечки информации, нужно как можно скорее разработать и водворить план в жизнь! Отто, ты готов найти смелых и сильных духом парней для столь опасной операции?
– Конечно, да, мой фюрер! Я подберу лучших десантников СС, в том числе из Восточного батальона – тех, кто знает те местности и диалект, владеет языками и предан делу Великой Германии и партии. Я готов возглавить разведывательно-диверсионную группу.
Гитлер снова подошел к Скорцени и приобнял его, держа за плечи и буравя острым взглядом снизу вверх.
– Я верю тебе, Отто. Верю и надеюсь, что ты не подведешь меня. Мне симпатизирует твоя идея о привлечении диверсантов из местных, это может пригодиться. А вот касательно лучших солдат рейха и тебя лично…
Партбосс развернулся и отошел чуть в сторону, обвел изучающим взором всех присутствующих и снова уставился на Скорцени.
– Считаю, что не нужно жертвовать самыми лучшими. Нет нужды гибнуть ветеранам, этим опытным матерым солдатам Великой Империи, как и тебе, их командиру, возглавляющему отдел диверсионной службы рейха. Ты понимаешь меня, Отто?
Скорцени посмотрел в холодные – удивительным образом меняющие цвет от черного до светло-серого – глаза шефа, сразу же поняв его замысел, но подыскивая слова для ответа. Потом кивнул так, что ткнул массивным подбородком себе в грудь.
– Так точно, мой фюрер! Я подберу в команду опытных и бесстрашных, знающих свое дело бойцов второй степени значимости. Но… Мой фюрер, я прошу вас позволить и мне…
– Насчет тебя я уже сказал. Ты будешь нужен мне здесь! Для руководства операцией выбери другого офицера. Того, кому доверяешь, кого считаешь своим вторым «я». Соображения обязательно согласуй с вышестоящим начальством, но окончательное решение о контингенте и технике я оставляю за собой. Первого апреля жду от Главного управления имперской безопасности точный план операции «Скорпион». И помните – чем значимее окажутся разработанные вами мероприятия, чем больнее и, замечу, глубже в тылу противника мои верные солдаты нанесут удар, тем громче будет резонанс. Чтобы все мировые державы поняли, с кем имеют дело и на что способен Адольф Гитлер! Мы все прекрасно помним удачи и поражения спецопераций абвера в тылу русских в сорок втором. Бомбовые налеты и заброску агентов в Астрахани, Гурьеве, Горьком и Ижевске. Но сейчас мне нужно нечто более весомое и дерзкое! Продумайте досконально все детали операции «Скорпион» и выработайте рациональный план. В который раз повторяю! Мне важен громкий болезненный удар Советам в спину. Надеюсь, я объясняю доступно? Отлично. А теперь… Теперь прошу попробовать настоящий колумбийский кофе, швейцарские сливки и бельгийский шоколад. Ева специально для вас все это приготовила. А после мы обсудим положение на Восточном фронте, и я буду рад услышать новости от ваших резидентов и планы «Цеппелина» на летнюю кампанию этого года. Надеюсь на положительные известия, господа офицеры!
Присутствующие переглянулись, заметно вздохнули и уставились на лакированное поле огромного стола. Сначала кофе и пять минут свободы, а потом… Как повернется. И только невозмутимый Геринг, развалившийся в кресле, ехидно скривился и потянулся за новой сигарой.
Глава 2
Районный центр Тамдыбулак, Узбекская ССР, апрель 1944 г.Зной…
Изнуряющая тело, липкая духота с вездесущей песчаной пылью. Как уже надоела это адская жарища!
Прошедшая зима не принесла особой прохлады сюда, в пустынный малонаселенный Кызылкум, на короткое время лишь чуть остудив раскаленные барханы. И вот опять нагревающая все и вся весна, а за ней следом и лето, испепеляющее и без того иссушенные, безводные земли Приаралья.
Невыносимое пекло и жажда. Постоянная дикая жажда, не позволяющая нормально питаться, спать, работать…
Лейтенант НКВД[9] Синцов застегнул обе пуговицы на воротнике гимнастерки, тем самым закупорив доступ хоть и горячего, но все-таки воздуха к телу, сплюнул песок с языка, утер пересохшие губы тыльной стороной ладони и шагнул с крыльца внутрь здания.
Прошедший мимо солдатик из охранения вяло козырнул и скрылся за углом коридора. Синцов бегло окинул взглядом холл ведомственного здания, в котором находился райотдел НКВД. Обшарпанная синяя краска на стенах, «замаскированная» агитационными плакатами и распечатанными выдержками из устава. Потрескавшийся темно-коричневый линолеум. Годами не мытые окна. Свисающий с потолка одинокий цилиндрический светильник с бегающим по заросшему пылью плафону пауком. И густая… Затхлая духота. Не столь горячая и удушливая, как снаружи, но до тошноты забивающая нос и, казалось, мозг.
Он никак не мог привыкнуть к этой палящей жаре Кызылкума, к постоянному желанию пить и вечным выискиваниям мало-мальской тени. А ведь по местным