Читать «Принцесса и страж»

I

Трактиры бывают разными.

Есть те, в которых после долгого дня хочется просто отдохнуть — потравить анекдоты, послушать сплетни, пофлиртовать со служанкой. Насладившись элем, сомлеть в тепле очага; отведать цыплят, испечённых добрым поваром, да вздремнуть под пение заезжего барда.

Но есть трактиры, куда опасно забредать — хоть на ночь, хоть днём. Упомянутый эль в них льётся рекой, анекдоты травят в пьяном угаре, а голос барда дрожит от страха. И если кто-нибудь сомлеет в тепле очага, то лишь после драки, уткнувшись головой в печь.

Этот трактир был из последних.

В нём часто собиралась толпа — кто ехал в Нардор, кто обратно. Даже днём тут было шумно от звона кружек и смеха, хотя в пошлых анекдотах не было ни капли смешного. Служанки здесь были толстыми, сплетни — грязными, а барды — исключительно безголосыми: уважающие себя барды сюда не заглядывали. Из приличных людей почтить это место своим визитом мог разве что откупщик, взимающий ежеквартальный налог, да и тот всегда спешил поскорее уйти: ведь от местных пропойц, когда те хмелели, не спасала даже стража.

Но женщина, сидевшая за колченогим столом, о пропойцах и их нравах не волновалась: она глядела не на них, а на пляшущий в камине огонь. Судя по её волосам (рыжим, как осенний клён), огонь был её родичем — возможно, дальним… А цвет её глаз намекал на родство с кошкой: зелёный и сочный… Точно у плода, едва сорванного с ветки.

И тем удивительнее, что на женщину тоже никто не смотрел.

Служанка не спрашивала, станет ли она что-то заказывать, трактирщик не требовал освободить стол (хотя место у камина считалось хорошим — раз сюда сел, так хоть эль закажи!), и никто из завсегдатаев к ней не пристал, а уж это ни в какие ворота не лезло — ведь их красноречие женский пол будил похлеще спиртного!..

Но здешние пьяницы вели себя так, будто женщины тут не было… И её это устраивало.

Она сидела неподвижно, пока не скрипнула дверь и не вошёл новый гость. Он тоже не привлёк ничьих взоров. Шёл он тихо… хотя, возможно, это был не «он», а «она» — ведь за серым капюшоном лица не было видно. Вошедший был невелик ростом, но наделён ловкостью: он прошествовал по залу с грациозностью лани, умудрившись никого не задеть.

Подойдя к женщине, он (или всё-таки она?) тихо спросил:

— Вы Гайна?

Голос был тонкий. Стало ясно, что это всё-таки девушка, причём совсем юная. Быть может, ещё ребёнок.

Женщина усмехнулась:

— А если я отвечу «нет», ты уйдёшь?

Игнорируя колкость, визитёрша сказала:

— У меня для вас послание.

Она отбросила капюшон. Её волосы серебрились, радужка глаз была красной. На вид ей было лет пятнадцать.

— Впервые вижу айрина так близко, — призналась рыжеволосая. — Кстати, отлично справляешься с магией отвода взгляда.

— Как и вы.

— У меня выходит хуже, — с кривой усмешкой женщина накрутила на палец свою рыжую прядь: — Я ведь всего лишь полукровка.

Её губы улыбались, но взгляд был безжалостным — хотя и обворожительным; упомянутые качества были ей свойственны в равной мере.

— Это вам, — девушка бросила на стол тряпицу. — Передайте смотрителю, что проблему пора решать.

Развернув ткань, собеседница увидела три волоска. В свете пламени те серебристо блеснули.

— Сверкают, как жемчуг, — бормотнула рыжеволосая. — Упали с головы фьёрла*?

— Служанка собрала их с подушки.

— С подушки того, кто вами правит? Я польщена.

На скулах девушки дрогнули желваки — эта беседа её явно не радовала.

— Он скоро будет в Нижнем мире.

— Скоро — это когда?

— В течение месяца. Время и место предскажите сами, — глаза с алой радужкой указали на тряпицу: — Ещё вчера они были на его голове. Мать говорит, они сгодятся для колдовства.

— Хотите устроить ему встречу? — уточнила рыжеволосая.

Потупившись, девушка проронила:

— Её устроите вы. Пусть это будут Канцелярия, наёмники… кто угодно… Но чтобы без накладок.

Взор собеседницы стал острым, её губы стянулись в линию. Рука вдруг метнулась к проходящему мимо коротышке, и тот с воплем отлетел к столу, за которым играли в карты. Раздались звон и ругань, а затем — звуки ударов.

— Я не нарочно!.. — взвизгнул коротышка. — Меня толкнули!!! Клянусь вам, меня толкнули!

— Кто мог толкнуть тебя, кретин?! Там же никого нет!

И снова удары.

Рыжеволосая заговорила с враждебностью:

— Если о чём-то просишь, то проси вежливо. Я работаю на Канцелярию, а не на вас!

— Фьёрл задаёт вопросы, — ладонь девушки сжалась в кулак, — лично участвует в расследовании… Мать боится, что он к ней подберётся.

— Так может, твоя мать уберёт его сама — или айрины разучились держать меч?

— Будет лучше, если он погибнет в Нургайле.

— То есть от рук людей.

— Вот именно.

Женщина осторожно свернула ткань:

— Ну что ж… Увлечённым одним делом лучше дружить, не так ли? — «дружелюбность» её тона сравнялась бы со змеиной. — Уверена, смотритель это одобрит. Скажи матери, что встреча не прошла зря — этот месяц фьёрл не переживёт.

— Превосходно, — уже собравшись уйти, девушка вдруг обернулась: — Вы правда видите будущее по волосам?

Вопрос вызвал иронию:

— А ещё по ногтям, слюне и крови, — но согласись, с волосами всё куда эстетичнее. Разве айрины так не умеют?

— Очень немногие.

— Значит, хоть в чём-то я вас превосхожу.

Взгляд девушки выдал презрение:

— Только в том, что касается смерти.

Уже не оглядываясь, она вышла из трактира.

Никто не услышал, как скрипнула дверь — хотя пьянчуге за порогом что-то почудилось… Лёжа у стены, он поморгал, но увидел лишь то, чему не поверил: ему показалось, что захлопали огромные крылья.

***

Над Отлогими холмами медленно разгорался рассвет.

Сумрачные тени, накрывшие долину призрачно-чёрным покрывалом, испуганно уползали, унося ночные шорохи и промозглую тьму. Воздух теплел, пригретый дыханием подступившего утра. В синеве неба ещё тускнели огоньки звёзд, но вершины гор уже тонули в первых рассветных лучах.

Шёл второй месяц лета — благоухал вишней, зеленел боярышником, белел цветками орхидей. Извивы речек бурлили задорно и радостно, неся в своих водах сверкавшую на солнце форель. Волны густой травы шумели между распадками, на лесных прогалинах и в тенистых дубравах стрекотали кузнечики, а вдоль тракта шелестели листвой вековые ивы. Скоро здесь поползут торговые караваны — на северо-восток, везя в приграничный Нардор товары ремесленников и виноделов… А из самого Нардора устремятся повозки, гружёные мёдом, кожей, пушниной и соболиными шкурками, орехами и изысканными домовыми приборами, сотворёнными руками восточных умельцев.

Но это будет потом, а пока на Отлогих холмах наступало утро. Клочья тумана обернулись росой, и выглянувшее из-за гор солнце посеребрило озёра. В Прилесье вышли из домов рыбаки, чтобы проверить поставленные на ночь сети; на Беличий утёс высыпала детвора — посмотреть, ни заплывёт ли в их края речной кит. Переждав безветренную ночь, у Овражьего всхолмья скрипнула мельница, вторя гневному кряканью диких уток.

А потом по траве пронеслись