– Еще одни? – удивилась Мирабель. – А зачем?
Юниция фыркнула.
– Чтобы бегали быстрее. По Невскому.
Фея Рассеянности притихла, представив себе, видимо, сие внушительное зрелище – бег по проспекту шестиногих бронзовых лошадей.
– Но ведь автомобили… – пробормотала она.
Вирина потрепала ее по руке и объяснила:
– Юниция шутит.
– Не шучу, – сказала фея Озорства. – Мысль такова на самом деле – что, если поменять местами все самые известные памятники?
– И всадников с лошадьми! – возликовала фея Странных Идей.
– И назавтра, – вздохнула Мирабель, одна только из подруг и слышавшая голос благоразумия (когда, конечно, в состоянии бывала вспомнить о нем), – нас навестит Волшебная Стража.
Юниция помрачнела.
– Эх, о Страже-то я и подзабыла…
– М-да, – закручинилась и Вирина. – Ведь открытое колдовство запрещено, поймают – не поздоровится… Но мы могли бы, – снова оживилась она, – развесить вокруг Невского фальшивые дорожные знаки! Сделать его хотя бы на денек пешеходной зоной. Тогда людей скорее заподозрят, каких-нибудь молодых хулиганов…
– Дался нам этот Невский! – буркнула раздосадованная Юниция. – Других мест нету в городе, что ли?
– И правда, – сказала Мирабель. – Не будем его трогать. И вообще, пожалуй, лучше не затевать ничего такого, масштабного. Ради собственной безопасности.
– Разыграть только одного человека! – осенило Юницию. – Найти такого, кто наказания заслуживает, например, или, наоборот, награды…
– Именно, – подхватила Мирабель. – Потихоньку, втихомолку… возьмем да выдадим замуж какую-нибудь славную, но невезучую девушку…
Юниция скривилась.
– Сколько можно?
– Да, – поджала губы и Вирина. – Хватит золушек, надоели… Так, девочки, нам нужно хорошенько подумать. Отказываться от развлеченья не стоит. Но желательно, чтобы и весело вышло, и без последствий. Неприятных, я имею в виду. Для нас.
Согласно покивав, подруги заказали по третьей чашке кофе и призадумались. Все, кроме феи Озорства – которая прекрасно знала, что ни одна ее затея попросту не может обойтись без неприятных последствий, в силу самой ее магической сущности. И чем понапрасну тратить время, она предпочла в очередной раз полюбоваться красавчиком.
Тот явно помнил ее внезапное преображение на пороге кафе и тоже то и дело на нее посматривал. Даже к коньяку своему не прикасался – так старательно вострил ухо в сторону их стола, так забавно хмурился, удивляясь, почему не может ни слова разобрать… лапочка!
Помочь, что ли?
Ведь потом всегда можно сделать так, чтобы он забыл все услышанное…
Встретившись с ним взглядом, Юниция ему подмигнула. И красавчик снова задрал нос и отвернулся.
* * *
Холодные и высокомерные мины удавались Стасу Каюрову лучше всего. Причем независимо от его желания.
Такой уж внешностью природа наградила, лишенной всякого человеческого тепла. Белесый скандинавский тип, глаза ледяного цвета. Никакого обаяния – как считал он сам. Ходячий морозильник… И уж совсем стылой становилась почему-то его физиономия, когда ему случалось смутиться или разволноваться.
Поделать с этой неприятной своей особенностью он ничего не мог, хотя мешала она изрядно. Девушек отпугивала, собеседников напрягала… Правда, за последние три года Стас добился значительного прогресса – научился смеяться. Искренне, от души. И даже начал вроде бы вызывать у людей симпатию к себе. Но это потому только (как считал он сам), что время проводил в свое удовольствие и дело имел исключительно с веселыми и хорошими людьми. За эти годы он успел объехать, облететь, обплыть, обойти – а местами и обползти – практически всю свою родную планету. И перепробовать практически все достойные настоящего мужчины занятия. Альпинизм, дайвинг, серфинг, дельтапланеризм, прыжки с парашютом… список может продолжить каждый настоящий мужчина по своему усмотрению.
Принес он также и кое-какую пользу человечеству, приняв участие в нескольких международных спасательных операциях. Как физически, так и материально, ибо мог позволить себе все, чего душа пожелает, – благодаря чудесному, абсолютно ни с каких сторон не предвиденному наследству. Прилетевшему три года назад от троюродного дедушки, о чьем наличии Стас и не подозревал, – то был сын двоюродного прадедушки, как выяснилось, покинувшего некогда родину с остатками Белой гвардии и по этой причине преданного вместе со всем своим потомством анафеме и полному забвению со стороны родного Стасова прадеда-комиссара.
За месяц до получения наследства Стас похоронил единственную известную ему тогда родственницу – бабушку, которая его вырастила, – и пребывал в печали и душевном смятении. Жилось с нею очень нелегко, поскольку нравом бабушка отличалась тираническим и по неведомой причине до самой смерти контролировала каждый его шаг с таким тщанием, словно он был уголовником-рецидивистом, а не хорошим, в общем-то, и послушным внуком. Сама в свое время выбрала ему профессию – такую, чтобы сидел дома, под присмотром, книжки переводя, и всеми силами отваживала от него друзей, не говоря уж о девушках. Жить так, как хочется, – двадцать пять лет он об этом и мечтать не смел! И потому, обретя свободу, вдруг почувствовал себя отчасти и вправду негодяем… ибо эта самая свобода радовала вопреки скорби.
А тут еще и наследство приключилось. И кто бы на его месте не бросил все и не приступил немедленно к исполнению своих заветных желаний?…
Исполнил за три года. Практически все.
После чего снова затомился. Ибо ни одно из испробованных занятий не оказалось увлекательным настолько, чтобы захотеть посвятить ему всю оставшуюся жизнь.
Душа просила дела, а не занятия. И вроде бы он уже начал понимать, к какому именно делу его влечет. Но, разумеется, следовало все для начала хорошенько обдумать.
С этой-то целью Стас, мучимый бессонницей, и забрел посреди ночи в маленькое тихое кафе на Невском проспекте.
Где его напрочь отвлекли от важных раздумий три очень странные дамочки…
Странным было уже время, которое они выбрали для своих посиделок с кофе и выпивкой. На вид им всем казалось за шестьдесят, а в этом возрасте, насколько было известно Стасу, люди обычно успевают слегка утомиться от жизни и по ночам предпочитают спать, а не разгуливать по злачным местам.
Но это ладно – чего на свете не бывает!.. Все остальное выглядело много странней.
Дамочка, которая вошла первой…
Так уж случилось, что Стас смотрел на вход в тот момент и поэтому очень хорошо видел, как она пошла вдруг рябью, расплылась и на секунду превратилась из человека в нечто светящееся и крылатое… после чего приобрела прежний вид.
Галлюцинациями он никогда в жизни не страдал. Зато с кое-какими аномальными явлениями сталкивался – посетив за время своих странствий по свету несколько геопатогенных зон. Они-то ему и вспомнились теперь, и дамочка, конечно, приковала к себе все его внимание.
Строгий черный пиджачок, черная юбка макси. Седые волосы, аккуратная короткая стрижка. Она уселась за стол, положила ногу на ногу. Из-под юбки выглянули яркие, в красно-зеленую полоску чулки, немало поразившие Стаса. А потом он разглядел еще и серьги у нее в ушах – в виде половинок арбуза. И шкодливые не по возрасту глаза.
Пеппи Длинныйчулок на пенсии, да и только!..
Явившиеся следом