Читать «Библиотека на Обугленной горе»

Кэролин, окровавленная и босая, шла по двухполосной гудроновой дороге, которую американцы называли шоссе 78. Большинство библиотекарей, включая саму Кэролин, думали о ней как о Пути тако, в честь мексиканской закусочной, куда они время от времени выбирались. Отличный гуакамоле, вспомнила она. В животе заурчало. Дубовые листья, красновато-оранжевые и замечательно хрустящие, шелестели под ногами. Дыхание вырывалось белым облачком в предрассветный воздух. Обсидиановый нож, которым Кэролин убила детектива Майнера, угнездился у нее на пояснице, тайный и острый.

Кэролин улыбалась.

Машины хоть и редко, но все же проезжали по этой дороге – за ночь она видела пять. Затормозивший сейчас «Форд F-250» был третьей из тех, что приостанавливали свой бег, чтобы полюбопытствовать. Под треск гравия автомобиль остановился у противоположной обочины и с урчанием замер. Открылось окно, и Кэролин почувствовала запах жевательного табака, старого масла и сена. За рулем сидел седой мужчина. Рядом с ним на пассажирском сиденье устроилась немецкая овчарка, с подозрением смотревшая на Кэролин.

Черт побери этих добрых самаритян!

– Господи, – сказал старик. – Вы попали в аварию?

В его голосе звучала тревога – искренняя, а не хищно-фальшивая, как у предыдущего мужчины. Кэролин поняла, что старик отнесся к ней как к дочери. И немного расслабилась.

– Нет, – ответила она, разглядывая собаку. – Ничего такого. Неприятности на конюшне. С одной из лошадей. – Не было никакой конюшни, никакой лошади. Но по запаху Кэролин догадалась, что старик любит животных и знает, что в обращении с ними иногда без крови не обойтись. – Тяжелые роды, для меня и для нее. – Она печально улыбнулась и показала на свое платье: зеленый шелк почернел и стал жестким от крови детектива Майнера. – Платье погибло.

– Попробуй шипучку, – иронично прищурившись, посоветовал старик. Собака заворчала. – Тихо, Бадди.

Кэролин не знала, что он имеет в виду под «шипучкой», но судя по тону, это была шутка. Не из тех, над которыми хохочут, а сочувственная. Она фыркнула:

– Обязательно.

– Лошадь в порядке? – Вновь искренняя тревога.

– Да, с ней все хорошо. И с жеребенком тоже. Однако ночь выдалась хлопотная. Я решила прогуляться, чтобы слегка проветрить голову.

– Босиком?

Она пожала плечами.

– Мы люди крепкие.

Это была правда.

– Подбросить?

– Спасибо, не нужно. Мой Отец живет в той стороне, недалеко.

Тоже правда.

– Возле почты?

– В Гаррисон-Оукс.

На мгновение глаза старика остекленели, он пытался вспомнить, где слышал это название. Немного подумал, потом сдался. Кэролин могла бы сказать ему, что даже если бы он проезжал Гаррисон-Оукс по четыре раза в день на протяжении тысячи лет, все равно бы не запомнил, но промолчала.

– А-а-а, – неуверенно протянул старик. – Ну да. – Он окинул ее ноги не слишком отцовским взглядом. – Уверена, что тебя не нужно подвезти? Бадди не против, правда?

Он похлопал упитанную собаку на пассажирском сиденье. Бадди продолжал изучать Кэролин жестокими, подозрительными карими глазами.

– Все в порядке. Хочу еще погулять и подышать воздухом. Но все равно спасибо.

Она изобразила на лице подобие улыбки.

– Как скажешь.

Старик включил передачу и уехал, обдав Кэролин теплым облаком дизельного выхлопа.

Она смотрела ему вслед, пока задние фонари не исчезли за поворотом. Думаю, достаточно общения для одной ночи. Кэролин вскарабкалась по обрыву и скрылась в лесу. Луна стояла еще высоко, круглая, полная. Голые ветки отбрасывали тени на шрамы на теле Кэролин.

Пройдя около мили, Кэролин оказалась возле полого дерева, в котором оставила свою мантию. Она отряхнула мантию от коры и тщательно очистила. Взяла обрывок окровавленного платья для Дэвида, а остальное выбросила, потом завернулась в мантию и накинула на голову капюшон. Ей нравилось платье – шелк так приятно касался кожи, – зато грубый хлопок мантии успокаивал. Был привычным, а больше ее в одежде ничего не интересовало.

Кэролин углубилась в лес. Камни под листьями и сосновыми иглами ласкали подошвы ног, облегчали зуд, о котором она и не догадывалась. Сразу за следующим гребнем, подумала Кэролин. Гаррисон-Оукс. Она хотела бы сжечь это место дотла и в то же время желала снова его увидеть.

Дом.

Кэролин и другие не родились библиотекарями. Когда-то – давным-давно – они были настоящими американцами. Она смутно помнила что-то под названием «Бионическая женщина»[1] и еще что-то, «Чашечки с арахисовым маслом». Но в один летний день, когда Кэролин было восемь, враги Отца нанесли удар. Отец выжил, вместе с Кэролин и несколькими детьми. Их родители – нет.

Она помнила, как голос Отца пробился сквозь черный дым, пахнувший расплавленным асфальтом; как глубокий кратер на том месте, где раньше стояли их дома, светился тускло-оранжевым за его спиной.

«Теперь вы пелапи, – сказал Отец. – Это старое слово. Оно означает нечто вроде библиотекаря и нечто вроде ученика. Я возьму вас в свой дом. Я воспитаю вас в старинных традициях, как воспитали меня. Я научу вас тому, что знаю сам».

Он не спросил, чего бы хотели они.

Кэролин не была неблагодарной и поначалу старалась как могла. Ее мама и папа погибли, умерли. Она это понимала. Отец – вот все, что у нее осталось, и сперва казалось, что он требует не слишком многого. Но жизнь в Отцовском доме была другой. Вместо конфет и телевизора – тени и древние книги, написанные вручную на толстом пергаменте. Постепенно они поняли, что Отец прожил очень долгую жизнь. Более того, за свою долгую жизнь он научился творить настоящие чудеса. Он мог вызвать молнию или остановить время. Камни обращались к нему по имени. Теория и практика этих умений были распределены по двенадцати каталогам – как позже выяснилось, точь-в-точь по одному на каждого ребенка. Отец требовал лишь одного: чтобы они прилежно учились.

Несколько недель спустя Кэролин начала понимать, что это в действительности значит. Она занималась в одной из освещенных лампами кабинок, раскиданных тут и там по нефритовому полу Библиотеки. Маргарет, которой тогда было девять, выбежала из-за высоких темных полок серого каталога. Она кричала. Ничего не видя от ужаса, она задела край стола, покатилась и замерла почти у самых ног Кэролин. Та махнула ей рукой, чтобы пряталась под стол.

Минут десять Маргарет дрожала в тенях. Кэролин свистящим шепотом задавала вопросы, но она не отвечала, возможно, потому, что не была в состоянии вымолвить хоть слово. Однако слезы Маргарет были кровавыми, а когда Отец уволок ее обратно к стеллажам, она обмочилась. Лучшего ответа не требовалось. Кэролин часто думала о том, как горячая, аммиачная вонь мочи Маргарет смешивалась с пыльным запахом старых книг, как ее крики эхом отдавались от полок. В тот самый момент она и начала понимать.

Собственный каталог Кэролин был нудным, а не пугающим. Отец