Читать «Ведьма-аферистка»

Я убегала от Рэна, думая, куда бы спрятаться. Как он узнал, что именно я подсунула ему крэйка? Ведь это всего лишь маленькая мышь с крыльями и острым хвостом. Не так уж и страшно. Наверняка кто-то выдал. Ничего, вот узнаю, и у меня еще попляшут!

— Ай! — подскочила я, когда молния друга обожгла плечо.

Так он еще и стреляет?! И в кого? В меня?! Подобные разборки не входили в мои планы, а впереди уже была видна спасительная дверь женского туалета. Скрывшись в помещении, я глубоко вздохнула, пытаясь отдышаться. Ух и набегалась!

— Сэл! Сэл!

Раздался стук в дверь, но я лишь рассмеялась в ответ.

— Выходи, пакость ты эдакая!

— Не-а-а-а.

Все-таки здорово придумали в Школе магии и целительства, что мальчики не могут сюда зайти. Им просто не позволит заклятие.

— Ладно, я успокоился! — вдруг резко сменил тактику Рэн. — Я уже не злюсь.

— Врешь! — ни капельки не поверила я, зная друга как облупленного. Подумаешь, поиздевалась немного. Нельзя же так серьезно ко всему относиться!

— Сэл, если ты сейчас же не выйдешь, я этого так не оставлю! Или кому-то напомнить, что у нас завтра экзамен, к которому кто-то, кстати, еще даже не начал готовиться.

И прямо на больную мозоль! Хоть бы пожалел бедную девушку.

— Учти — списать не дам!

— Гад ты, Рэн. — Я тяжело вздохнула. Пришлось покинуть убежище. — Ну что, доволен?

Передо мной, уперев руки в бока и раздраженно сопя, стоял друг детства. Ярко-зеленые глаза сверкали негодованием, тонкие губы были поджаты. Выглядел он довольно забавно, хоть и пытался казаться грозным. Я даже от умиления выдала:

— Какой же ты лапочка.

Вот только другу мои слова почему-то пришлись не по душе. Он только еще больше разозлился.

— Сэл, когда-нибудь ты меня доведешь! — Парень схватил меня за руку.

— Жду этого знаменательного события уже десять лет! — не скрывая ехидства, отозвалась я, с легкостью вырвала ладонь из его не слишком цепкой хватки, подпрыгнула и взъерошила короткие каштановые волосы друга.

— Сэ-э-эл! — раздраженно протянул Рэн, но я показала ему язык и побежала в сторону женского общежития.

— А ну стой! — Он сделал легкий пасс, накинув на меня магическую сеть. Друг учился не в пример усерднее меня, порой я ему даже завидовала: нудные магические формулы наизусть знает, зубрила, одним словом.

— Ладно, извини. Мир? — Я обернулась и протянула другу ладонь. — Обещаю больше не подкидывать летучих мышей.

Рэн только тяжело вздохнул и снял удерживающую меня сеть.

— Сэл, когда ты уже повзрослеешь?

— Никогда!

— Ладно, горе луковое, идем, дам свои конспекты. А то и правда еще завалишь завтра природную магию и что мне тогда с тобой делать? Ведь вылетишь из школы, как фаербол из башни.

— Ты же этого не допустишь. — Я мило улыбнулась. — Правда? Твоя совесть этого просто не переживет! Потерять такое чудо, как я? Где ты найдешь еще один столь редкий экземпляр?

Рэн промолчал. Иногда я просто поражаюсь его бесконечному терпению. Меня вообще-то никто не выдерживает, кроме него. Оттого и подруг у меня нет, не считая Эльки. Может, все дело в моей безответственности и неряшливости? А еще я совсем ничего не умею из того, что должна делать каждая девушка.

У меня на потоке многие так любят хвастаться своими кулинарными шедеврами, что тошно становится. Вот скажите на милость, зачем магу уметь готовить? Мужа ублажать? Сам пусть учится, если отравиться не хочет. Я, например, планирую найти мужа, который сам готовит, убирает и стирает, это, конечно, в том случае, если вообще когда-нибудь соберусь связать себя с кем-то узами брака. А иначе даже страшно представить, как будет выглядеть мое семейное гнездышко, если учесть, что творится в моей комнате. Из-за царящего у меня бедлама никто не рвется ко мне в соседи: я, видите ли, вещи везде разбрасываю. А мне так нравится!

Так вот, кроме того, что я безответственная и неряшливая, я еще, наверное, и невоспитанная. Мне иногда кажется, что Рэн прав, и я никогда не повзрослею, хотя мне и не хочется взрослеть. Подумаешь, скоро восемнадцать стукнет. И что с того? Вон все мои знакомые с потока только и щебечут о любви, весна, видите ли, на улице. Встречаются, целуются по всем углам. Смотреть противно.

Как по мне, весна — это не лучшее, а худшее время года, особенно если учесть, что мы сейчас учимся на последнем курсе и на носу выпускные экзамены. Но даже не это самое страшное. Практика — вот то слово, которое пугает всех старшекурсников. Куда бог в лице администрации школы тебя пошлет — туда и отправляйся. А преподаватели ох как любят поиздеваться над своими студентами. Повезет, если достанется нормальная работа вроде сражения со злом: темного мага обезвредить, артефакт какой-нибудь найти. Или, к примеру, население от надоедливых вампиров спасти (говорят, в последнее время их что-то уж больно много развелось в центре страны). А ведь могут и в забытое село направить, а тамошние жители не доверяют высококвалифицированным магам. Для них мы страшные колдуны и ведьмы, похуже нечисти. Да и делать там особо нечего, разве что сварить зелье для какой-нибудь простывшей старушки. В общем, скукота.

Ладно, что-то я слишком углубилась в рассуждения. Есть у меня такая привычка: поговорить с умным человеком, то есть с собой.

Вернусь-ка я к себе любимой. Я ведь еще до главного не дошла — до своей внешности. Мало того, что рост — метр с кепкой, так еще и на вид — угловатый подросток. Возможно, это одна из причин, почему я ни с кем не встречалась, хотя мои одногодки уже замуж успели выскочить. Взять, например, Кирну — ей только-только восемнадцать стукнуло, а уже на днях сыграла свадьбу с Неном, который старше ее на два года и уже учится в магистратуре.

Наверное, стоит пояснить: у нас не простая школа. Сначала десять лет основного курса, потом еще год специализации, необходимой для работы. Ну а затем магистратура и аспирантура. Вообще-то если говорить о двух последних, то меня туда как-то и не тянет. Но учиться все же придется, если я хочу получить диплом боевого мага второй степени, который откроет передо мной огромные перспективы.

Помимо ужасного роста и фигуры, у меня детское лицо, больше шестнадцати мне не дают, и иногда это сильно раздражает. Единственное мое богатство — каре-желтые глаза, они достались мне от папы. Когда я злюсь, они темнеют, становятся цвета гречишного меда, а если у меня хорошее настроение, глаза сияют, словно молодой янтарь. Еще у меня курносый нос, веснушки, чуть пухлые губы и длинные спутанные волосы каштанового цвета, которые я с трудом могу расчесать. Вот согласитесь, кому такое понравится?

— Сэллира!

Ого, если друг называет меня полным именем, значит, я пропала.