Читать «Кошки не плачут»

Веселый Квартал давно остался позади, и священную тишину ночи изредка нарушал лишь вой оборотней, приносимый ветром со стороны Пустоши. Ветер этот слегка пьянил горьковатым ароматом полыни, коей в изобилии поросла вся Пустошь. Я остановилась, запрокинув лицо к голубоватому от лунного света небу, вдохнула воздух полной грудью. После смрадной духоты забегаловок Веселого Квартала свежесть ночи ударяла в голову почище самой забористой дряни. Задумчиво хмыкнув, я встряхнула бутылку, которую продолжала сжимать онемевшей уже рукой. В бутылке многообещающе булькнуло. Повеселев, я икнула и продолжила путешествие по городским трущобам. Странное дело — ноги заплетались, тяжелея с каждым шагом, и желудок грозил вот-вот показать нутро миру, но рассудок по-прежнему оставался кристально чистым. В голове царила холодная и беспощадная, как сталь меча, ясность. «Ты, Шеба, самого дьявола перепьешь», — говаривал, бывало, Арк. Что ж, беловолосый был прав. На спор со мной, по крайней мере, уже давно никто не пил.

Черный Парк вырос передо мной, как всегда, неожиданно. Угрюмые деревья тянули крючковатые ветки-пальцы сквозь завитушки чугунной ограды, словно норовя вцепиться в горло безумцу, решившемуся прийти сюда среди ночи. Окинув погруженную во мрак аллею задумчивым взглядом, я одним махом опрокинула в рот остатки выпивки и запустила бутылку далеко в заросли. Послышался глухой звук удара стекла о землю, и из кустов шипящим мохнатым клубком выкатился перепуганный кот — ночной гуляка. Он бесшумной тенью скользнул через улицу и растворился во тьме. Я с грустью посмотрела ему вслед. Одиноко-то как, черт возьми…

«И возьмет, никуда не денешься», — усмехнулась я мысленно и неторопливо обогнула покосившуюся ограду. Парк встретил меня настороженной тишиной и танцем лунных бликов на потрескавшихся от времени плитах аллеи. Убегая на юг, парк заканчивался старинным и по-своему красивым кладбищем, куда и днем-то не всякий отваживался забредать. Ходили слухи…

На душе было паршивее обычного. Как-то особенно остро навалилось одиночество, до того невыносимое, что хоть за компанию с вервольфами на луну вой. Не оттого ли, бредя по пустынной темной аллее, я, Шеба, Шеба Дикая Кошка, Шеба, не ведающая страха, вздрагивала от гулкого эха собственных шагов? Ха! Дикая Кошка! Скорее, жалкий трясущийся котенок, который в большинстве случаев показывает когти вовсе не из-за безумной отваги, но лишь в целях самообороны. Дикий нрав? Нет — дикий мир… Хочешь жить — дерись, котенок, иначе быть тебе сожранным.

Даже в состоянии сильного подпития я умудряюсь быть начеку. В Нью-Эдеме по-другому просто нельзя. Поэтому каким-то совершенно фантастическим чутьем (фантастическим для обычного человека с обычными способностями) я уловила что-то тревожное в обступившей меня темноте. Что именно — объяснить трудно: как-то особенно зловеще сгустились тени в кронах деревьев, застыл, точно мед, ночной воздух, стало труднее дышать… Я замедлила шаг, а рука уже сама собой потянулась к рукояти меча, предчувствуя опасность. Потом — укол в самое сердце, болезненный и привычный: я уже знала, кого прячет под своим пологом ночь. Рука, не дотянувшись до ножен, повисла вдоль тела безвольной плетью.

Затылок на миг обдало холодным дыханием ветра, и лунное озерцо у моих ног пересекла длинная тень. Рука в кожаной перчатке скользнула по моей щеке, слегка оцарапав кожу острыми когтями, и властно легла на плечо.

— Здравствуй, Шеба.

Вкрадчивый шепот раздался над самым ухом, ласкающий, родной, баюкающий. Я невольно закрыла глаза, поддаваясь ему. Налетевший ветер погладил по щеке шелковой прядью волос того, кто сейчас обнимал меня за плечи, касаясь прохладными губами моего уха. Я должна была сопротивляться, но не хотела этого. Не могла. Ведь это — не просто чужак, не обнаглевший молодой вампир, которого следовало поставить на место. Это — …

— Фэйт, — произнесла я, и собственный голос показался мне мертвым, как ветер Пустоши.

— Скучала, сестренка? — меня обняли крепче, так, что затылок мой прижался к твердой груди вампира. Вспомнилось некстати — в детстве я была выше Фэйта, а теперь он возвышается надо мной на добрых полторы головы… Кто бы мог подумать, что из тщедушного большеглазого подростка вымахает такой атлет? Один из лучших воинов Ночного Города… Фэйт Рыжий Демон… мой брат.

— Чего надо? — презрительно бросила я, пытаясь высвободиться из медвежьих объятий. В ухо мне насмешливо фыркнули.

— Неужели ты не рада мне, сестренка? Сто лет не виделись…

— И еще бы столько!

— Не лукавь. Я знаю, как тебе меня не хватает. Чувствую. Это же зов крови…

— Иди к дьяволу!

— Непременно. Но не сейчас. Хочешь, скажу, почему ты пятую ночь кряду напиваешься и бродишь одна по Черному Парку? Почему слоняешься по трущобам, как побитая собака, и скулишь от одиночества? Почему задираешь любого бродягу, лишь бы подраться и выплеснуть грызущую тебя тоску? Хочешь, Шеба?

Я скрипнула зубами. В глазах все поплыло от ярости. Свою и без того потрепанную гордость я не позволю кусать даже собственному клыкастому братцу. Резко запрокинув голову, я что было силы вмазала затылком Фэйту в переносицу. Хватка тотчас ослабла, и уже через секунду я стояла перед братом, обнажив меч. Фэйт скорчился, обеими ладонями зажав нос, и сквозь пальцы его струилась кровь, черная в лунном свете. Впрочем, кровотечение унялось быстро. Выпрямившись, вампир брезгливо вытер руки о стильную замшевую куртку (братец всегда был щеголем) и уставился на меня с неприкрытой злобой. В хищных зеленых глазах, которые словно были отражением моих собственных, разгорались красные икры.

— Родная кровь, а, Шеба? — процедил он, осклабившись в нехорошей ухмылке. Тускло блеснули аккуратные, но чертовски острые клыки. Уже в сотый, наверное, раз я подумала, сможет ли Фэйт укусить родную сестру. Почему нет? От нашего родства остались лишь воспоминания, да и те причиняли слишком много боли нам обоим. Я ненавидела Фэйта, а он меня стыдился…

Фэйт тряхнул волосами — водопадом живого огня — и нарочито медленно поднял руку к рукояти торчавшего из-за спины меча. Узкий клинок серебряной змеей пополз из ножен. Казалось, сталь не отражала, а впитывала холодный лунный свет. У вампиров были красивые мечи — длинные, изящные, чуть изогнутые. Оружие людей принципиально отличается от оружия нежити. Наши мечи широкие, грубой формы, исключающей всякий намек на изящество — но одним таким мечом можно без труда разрубить надвое самого вервольфа. При определенной силе и навыке, разумеется. Мне с моим ростом и комплекцией об этом мечтать не приходилось. Что ж, для доброй драки хватало и тех нехитрых приемов, каким обучил меня Арк. А драки, как видно, сейчас не избежать…

Я слегка опешила. Неужели вампир собрался решить дело сталью, а не клыками? Что ж, в таком случае братец не нарушит закон. Впрочем, для меня это не играло особой разницы — Фэйт запросто надерет