Милая Роуз Голд

Первые восемнадцать лет своей жизни Роуз Голд считала себя смертельно больной. Она практически жила в больнице, передвигалась на инвалидной коляске и почти ничего не ела. Врачи разводили руками – никто не мог понять, что происходит с девочкой. Оказывается, все это время Роуз Голд была абсолютно здорова. А вот ее мать, Пэтти Уоттс, была больна – лгунья, искусный манипулятор, она питала нездоровую страсть подливать отраву в ужин дочери.

Пэтти получила по заслугам. После пяти лет тюрьмы ей некуда податься. Она просит дочь хотя бы на время приютить ее. На удивление, Роуз Голд соглашается: она давно ждала возвращения матери.

«Задушить ее нельзя, так что я пытаюсь убить ее добротой: улыбнувшись, делаю вид, что я сама безмятежность, а потом бросаюсь догонять Коннолли. Контрольно-пропускной пункт выглядит крайне непримечательно: длинный коридор с бетонным полом, слишком белые стены и изоляторы с окнами из толстого стекла. Коридор заканчивается небольшой офисной зоной, где стоят столы, компьютеры и сканеры. Прямо как в какой-нибудь бухгалтерской конторе, только все работники носят значки и пистолеты. Кресло за стойкой администратора развернуто к радио. Передают новости. «После короткой рекламной паузы, – говорит ведущий, – мы вернемся к истории пропавшего младенца из Индианы. А также поговорим о том, могут ли конфеты вызвать рак. Это и многое другое – скоро в эфире нашей радиостанции». Я не смотрела, не слушала и не читала новости с тех пор, как был вынесен приговор. СМИ уничтожили мое доброе имя. Из-за них со мной четыре года не разговаривала родная дочь. Я прожигаю взглядом радиоприемник. Кресло разворачивается, и я понимаю, что знаю сидящего в нем служащего. Я привыкла мысленно называть этого лысого крепкого мужчину «мистер Пропер». Мы с ним встретились пять лет назад. В тот день он без устали флиртовал со мной, спрашивая, что у меня за парфюм, а я только отмахивалась. Мне приходилось изображать непринужденность, а мой разум в это время обуревали злость из-за несправедливого приговора и страх перед тем, что меня ждало в ближайшие пять лет. С тех пор мы больше не виделись. До сегодняшнего дня.»