Время потянулось.
Второй час дежурства на посту Сергей воспринимал как тренировку на выносливость. Еще чуть-чуть, еще немного. Вот-вот медсестру сменит другая, и он получит свободу. А пока стоило придумать, как утихомирить свирепого соседа по палате. Он все это время вьется возле поста. Ждет, пока исчезнет медсестра. Не привык, что некоторые дают отпор.
- Слышь, малый, - зловеще прошептал "каратель", привлекая внимание. Едва Сергей повернул голову, как тот показал кулак. Жестикулируя, объяснил во всех подробностях, что сделает с жертвой, едва тот уйдет из-под присмотра медсестры. Если бы он был актером, то с легкостью мог сыграть зловещее чудовище.
Корпионов сначала пытался не обращать внимания на мстителя, отвлечься. Еще же не все трещины на потолке пересчитаны. Но взгляд упрямо натыкался на кроссовки недруга и в голову лезли странные мысли о схожести размеров ноги. Новенький был развит непропорционально и размер ступни имел вполне Сережиного возраста.
Время шло, сменщица задерживалась. На третьем часу раздумий Корпионов устало свалился на пол и вопросительно посмотрел на медсестру. Ноги отказывались подниматься, сотрясаясь мелкой дрожью. Гроздья пота повисли на лбу. В отделении стояла жуткая духота. Май припекал. Поясница зудела. Даже мститель устал сидеть рядом и умчался в игровую комнату ломать оставшимся в живых куклам головы.
- Ладно, пошел вон, - обронила медсестра и безразлично добавила. - В столовой тебе завтрак оставили.
Из столовой несло запахами кислого хлеба и перебродившего компота. На столе сиротливо стояла порция больничного заключенного: каша с комочками, два кусочка черствого хлеба, чай с плавающей мухой. Бедное насекомое уже начинало растворяться в водяной пленке и признаков жизни не подавало даже тогда, когда мальчик запустил ее кончиком ложки под потолок.
Сергей попытался закрыть глаза и представить себе свежие апельсины, что гнили на тумбочке новенького, но когда случайно приоткрыл один глаз, зрение выловило на ложке каши маленького тараканчика, забавно дергающего усиками... Корпионов с воплем вылетел из столовой, твердо решив позаимствовать кроссовки мстителя на сонном часу.
"Помирать от голода? Так лучше на свободе! Не хочу в детский дом!"
Малец проскользнул мимо сестринского поста и помчался в игровую комнату. Скоротать время до послеобеденного сна - сонника.
Сонник - это когда температура в палате превосходила все пределы на открытом солнцепеке, так как в палате присутствие занавесок не замечалось. Они висели под самым потолком и ни от какого солнца не скрывали. Стоило же открыть входную дверь, так любой шорох отдавался гулким эхом по всему коридору и через мгновение на пороге появлялся кто-нибудь из медперсонала и убедительно просил не нарушать могильной тишины отделения.
Сергей забрел в игровую комнату. Помещение, размером чуть меньше стандартной палаты на семь человек, с порядком потрепанными игрушками и старухой в качестве воспитателя и являлось игровой комнатой. Стул жутко заскрипел, когда больничный заключенный тихо присел в углу комнаты. Тяжелый взгляд из-под седых бровей старушки обещал немедленную расправу, едва рука Корпионов делает что-нибудь не то. В лучшем случае огреет по голове любимым зонтиком, который таскает с работы и на работу ежедневно в любую погоду.
В коридоре загрохотало. Кто-то из "ветеранов" обучал "молодых" премудростям больничных приколов: человек заходил в туалет, дверь там открывалась наружу. На дверь ставилась швабра, рядом ведро или детский горшок. Новенький по домашней привычке резко распахивал дверь, швабра отлетала и с диким грохотом билась о металл ведра. Из коридора немедленно слышались вопли уборщицы, которая с завидной скоростью появлялась на месте преступления.
Время вновь потянулось. Корпионов взял чистый лист бумаги и принялся рисовать план действия. Углубившись в детали, почти забылся во времени, когда краем уха услышал заветную фразу: "Обед!" Тут же кто-то подхватил, повторил. Через несколько секунд к столовой мчался табун больных. У входа в столовую, уперев руки в боки, всегда стояла тетя Маша, старшая по кухне пять дней в неделю, приказывая в обязательном порядке показать чистоту ладоней. Так как умывальники находились возле туалета, а туалет возле игровой на другом конце отделения, табун в обязательном порядке мчался в обратном направлении. Потом снова обратно. Так каждый день. Голод - вещь упрямая.
Сергей в этот раз со всеми не бежал. Порвав расчерченный листик с планом, он спокойно ополоснул руки и побрел по холлу спокойным шагом. Конечно, кормить в четверг будут хуже некуда - рыбный день. Но съесть порцию обеда сегодня придется. Как на свободе обстоят дела с едой, неизвестно. Будет там ужин или нет?
В столовой воняло рыбой. Рыбный суп с перловкой. Булыжник хлеба вновь царапал руку. Подгорелая гороховая каша на второе превзошла все ожидания. Спасал сладкий компот.
Наскоро запихнув в себя все, что получилось, Корпионов с великой неохотой зашел в родную палату, где солнце, не встречая преграды, раскалило воздух как в духовке. Все пациенты выстроились в очередь у туалета, оттягивая время сонника, палата пустовала. Любителей больничного загара не наблюдалось. Кто-то говорил, что ультрафиолет через стекло не проникает. А вот жара проникала.
Рядом с кроватью новенького стояла запасная пара кроссовок, сандалии, тапочки и туфли на случай скорой выписки. Выбор для больничного отделения и прогулок существовал неплохой. Сергей на секунду задумался, примеряясь взглядом к кроссовкам. Из головы не выходили мысли о схожести размеров обуви и скорейшем переводе в детский дом и составленном плане, расчерченном цветными карандашами на уничтоженном листике.
"Все. Надо решаться. Или сейчас, или никогда!"
Колеблясь, дрожащей рукой потянулся к обувкам.
- Потом верну. Обязательно верну. Это ненадолго. Прости... - прошептали губы. Дрожащие руки схватили добычу. Всплеск адреналина едва не сбил с ног. Сергей зажмурился и заставил себя дышать спокойно. Сердце рвалось из груди. Никогда ни у кого не взял чужого, а ведь были и не такие искушения, когда старшие лазили в тумбочках младших, когда голодал, а на виду лежали сникерсы, шоколадки, пирожные. Несмотря на малый возраст, Корпионова что-то удерживало от подобных поступков. Все равно никто не замечал, не ценил. Замечали лишь беготню по коридору.
Обеденной ложкой пациент выковырял гвоздь в наспех заколоченном окне. В приоткрытую щель выкинул кроссовки. Попал обувкой как раз в заросли кустов под окнами. Быстро вставил гвоздь обратно и с каким-то новым странным чувством вышел из палаты. Никогда раньше подобного не ощущал. Неописуемое, легкое. Хотелось подпрыгнуть до самого потолка или закричать. Сдержался и поспешил к малому лифту. Никто из проходящих врачей или медперсонала не обращал ни малейшего внимания на приевшееся