Может быть, вы спросите: почему Саша так беспокоилась о манерах Питера? Разве у него не было гувернантки? (Было целых две.) Разве не существовало слуг, специально приставленных к юному принцу? (Их был легион.) Но она хотела держать всех этих людей подальше и воспитывать сына сама. Она очень любила его и не желала ни в чем стеснять, но понимала, какая ответственность за него лежит на ней. Когда-нибудь этот мальчик станет королем, и Саша хотела, чтобы он был хорошим королем.
Большие пиры в дворцовом зале не отличались изяществом манер, и большинство воспитателей даже не думали учить мальчика, как вести себя за столом. Он же будет королем! – сказали бы они, если бы им вдруг предложили заняться этим. Кто скажет хоть слово, если он опрокинет соусник или вытрет руки о платье? Разве в прежние времена король Алан не блевал в свою тарелку и не приказывал своему шуту подойти и отведать этого «горячего супа»? Разве король Джон не откусывал головы живым форелям и не засовывал потом их еще трепещущие тела в вырез платья фрейлинам? Разве до сих пор каждый пир не заканчивается тем, что гости бросают друг в друга остатками пищи?
Так оно и было, но Сашу это не успокаивало. Она считала, что кто скажет хоть слово – самая вредная мысль, какую может усвоить мальчик, собирающийся стать королем. Поэтому она терпеливо учила сына манерам и внимательно следила за его поведением на пиру. И после, когда он уже ложился спать, пришла к нему.
Она была хорошей матерью и сначала похвалила его поведение – и действительно, оно было почти образцовым. Но она знала, что никто, кроме нее, не поправит его, пока он еще боготворит ее. Поэтому сказала:
– Ты делал одну вещь неправильно, Пит, и я не хочу, чтобы ты вел себя так.
Питер лежал в постели и внимательно смотрел на нее своими синими глазами:
– Ты о чем, мама?
– Ты не пользовался салфеткой, – сказала Саша. – Она лежала сложенной возле твоей тарелки, и мне это не понравилось. Ты ел цыпленка руками, и это правильно, потому что так делают все мужчины. Но потом ты вытер руки о рубашку, и это было уже неправильно.
– Но папа… и Флегг… и все лорды…
– Оставь в покое Флегга и всех лордов! – крикнула она так, что Питер даже подпрыгнул в кровати. Он испугался, увидев сердитые розы, мгновенно расцветшие на ее щеках. – Твой отец делает все правильно, потому что он король, и ты, когда будешь королем, тоже будешь во всем прав. Но Флегг не король, как бы он ни хотел им быть, и ты еще не король, а только маленький мальчик, который не следит за собой. – Она заметила его испуг и улыбнулась. Потом погладила сына по голове. – Успокойся, Питер. Это мелочь, но и мелочи важны, если ты собираешься стать королем. А сейчас принеси свою грифельную доску.
– Но уже пора спать…
– Подожди немного. Сначала принеси доску.
Питер сбегал за доской. Саша взяла мел и тщательно вывела три буквы.
– Можешь прочитать это?
Питер кивнул. Он уже знал много букв, но мог прочитать всего несколько слов. И это было как раз одно из них.
– БОГ.
– Да, правильно. А теперь напиши его наоборот.
– Наоборот?
– Вот именно.
Питер своим детским почерком выписал три буквы под четкой надписью матери и очень удивился, увидев еще одно знакомое слово.
– ПЕС! 1Мама, тут написано – ПЕС!
– Да. – Ее голос был грустен, и это сразу погасило возбуждение Питера. Мать указала на два написанных рядом слова. – В человеке две природы. Никогда не забывай об этом, потому что ты будешь королем, а король вырастает большим, как дракон после девятой линьки.
– Но отец вовсе не такой большой, – заметил Питер. Роланд действительно был невысоким да еще и кривоногим. К тому же перед собой он нес солидный живот, налитый пивом и медом.
Саша улыбнулась:
– Король растет невидимо, Питер, как только ему на голову возложат корону на площади Иглы.
– Да? – Глаза Питера стали большими и круглыми. Он не очень-то понимал, как это связано с салфеткой, но не жалел, что они уклонились от довольно неприятной темы к такой интересной. К тому же он уже решил для себя, что теперь всегда будет пользоваться салфеткой, раз это так важно для мамы.
– Да. Короли вырастают ужасно большими, поэтому они должны особенно заботиться о том, чтобы не задеть тех, кто меньше их, просто прогуливаясь или усевшись не в том месте. Плохие короли часто так поступают, и, я думаю, даже с хорошими это иногда случается.
– Мама, я не по…
– Тогда послушай еще. Божьи люди говорят, что наша природа частью от Бога, а частью от Старика с копытами. Знаешь, кто такой Старик с копытами?
– Это дьявол.
– Да. Но большинство плохих людей скорее похожи на псов, чем на дьяволов. Псы добрые, но глупые, как люди, когда они напьются. Если псы возбуждены или напуганы, они кусаются; так и люди: если они возбуждены или напуганы, то дерутся. Псы – ручные животные, они слушаются хозяев, но если человек только слушается, это плохой человек. Псы могут быть отважными, но могут выть от страха в темноте и убегать, поджав хвост. Пес так же лижет руку плохого хозяина, как и хорошего, потому что не знает разницы между хорошим и плохим. Пса тошнит, когда он ест отбросы, но он все равно продолжает их есть.
Она на минуту замолчала, быть может, вспоминая пир – как мужчины и женщины, заливаясь пьяным смехом, кидали друг в друга объедками, иногда отворачиваясь, чтобы стошнить на пол. Роланд делал то же самое, но она знала, что его ей не изменить – даже если он пообещает вести себя иначе, то все равно не станет другим человеком.
– Ты понимаешь меня, Питер?
Мальчик кивнул.
– Тогда скажи, пользуются ли псы салфетками?
Питер потупился и покачал головой. Разговор оказался не таким приятным, как он подумал сначала. Время было позднее, он устал, и, должно быть, от этого к глазам его подступили слезы. Он изо всех сил старался не дать им прорваться, и ему удалось. Мать заметила это и порадовалась за него.
– Не плачь из-за этой салфетки, любовь моя, – сказала Саша и встала, с трудом поднимая свой располневший живот – до рождения Томаса оставалось совсем немного. – Твое поведение почти безупречно. Любая мать королевства гордилась бы своим сыном, будь он вполовину так же хорош, как ты. И я горжусь тобой. И говорю тебе все это только потому, что когда-нибудь