Я проголодалась, как зверь, но не призналась бы в этом даже под страхом смертной казни. Я неловко себя чувствую даже в обычном продуктовом магазине, если пришла туда впервые, а уж за границей-то, с моим знанием английского! До сих пор мне довелось бывать только в Финляндии (какой же питерец не съездил в приграничную Лаппеэнранту!), в Турции и во Франции. Но в Финляндии и Турции многие понимают по-русски, а в Париже со мной был Федька. В который уже раз я мысленно упрекнула родителей, которые отдали меня в школу с французским, который к тому же преподавался через пень колоду. В результате я одинаково плохо знала и французский, и английский, который изучала два года на курсах. Читать худо-бедно научилась и даже говорить немного, а вот понимала на слух отвратительно – быстрая речь сливалась в одно бесконечное нераспознаваемое слово.
Пройтись пришлось основательно. Я плелась за Бобаном и мысленно пыталась справиться с дилеммой. С одной стороны, то, что он относился к обслуживающему персоналу, избавляло меня от необходимости поддерживать беседу. С другой, ехать три часа в напряженном молчании улыбалось еще меньше – а я чувствовала себя в его обществе именно что напряженно. Впрочем, я ведь могла бы кое-как задавать вопросы – пусть даже не понимая ответов! Все лучше, чем пытка тишиной.
Пока я решала эту задачу, мы наконец добрались до машины. Я наивно думала, что у графа обязательно должен быть лимузин или, на худой конец, нечто представительского класса, но Бобан подкатил мои чемоданы к огромному темно-зеленому джипу вполне армейского вида.
- Land Rover Defender, - гордо пояснил он, заметив мое удивление. - На таком ездит сама королева Елизавета.
Я глупо заморгала. Ей же девяносто лет! Она, конечно, еще молодцом, но не до такой же степени. Однако Бобан, важно напыжившись, подтвердил: да, до сих пор ездит. Причем без водительских прав. Монарх как никак!
Погрузив чемоданы, он открыл передо мной заднюю правую дверцу, а сам сел с той же стороны спереди. Я снова глупо заморгала, но вовремя вспомнила, что водитель в Англии сидит справа. Конечно, я об этом знала и в кино видела, но поскольку до сих пор в странах с левосторонним движением не бывала и сама на машинах с правым рулем не ездила, это был какой-никакой, а разрыв шаблона.
========================================
Мы выехали с парковки и, попетляв немного по развязкам, выбрались на скоростное шоссе. Старательно подбирая слова, я спросила Бобана, как он попал в Англию, но не прошло и минуты, как мне пришлось горько об этом пожалеть. Ящик Пандоры, джинн из бутылки, разбуженное лихо, которое спало тихо, - вот что такое был Бобан, получивший законный повод говорить. Вместо ответа на вопрос я получила развернутый монолог, который вынес мне мозг минимум на половину объема.
Выдирая по крупицам знакомые слова, я разобрала, что он окончил университет в Белграде, немного поработал преподавателем английского и французского и решил податься в Англию, куда уже переехали его родственники. Подходящей работы по специальности не нашел и устроился шофером к старому графу Скайворту, от которого по наследству достался Люськиному Питеру.
Я перебралась на левую сторону, чтобы смотреть в окно на пейзаж, а не на встречный поток машин. Покосившись на меня через плечо, Бобан разглядел на моей физиономии глубокое страдание и напряженную умственную деятельность. Это заставило его поинтересоваться, не говорю ли я еще на каком-нибудь иностранном языке. Я робко призналась, что изучала французский, и тут же пожалела – по-французски Бобан трещал еще быстрее и еще менее понятно. Похоже, говорить медленно он вообще не мог. Мое скорбное ответное молчание заставило его вспомнить, что он немного знает русский. Я было обрадовалась, но в итоге оказалось, что его русский хуже, чем мои английский и французский вместе взятые. Поэтому Бобан продолжил свой монолог на английском.
Похоже, заткнуть этот фонтан можно было только грубой силой. И ведь дернуло же меня продемонстрировать хоть какое-то убогое знание английского. Надо было сделать вид, что не понимаю ни слова. Или что общаться с прислугой – ниже моего достоинства. Испугалась, что будет некомфортно в тишине? Вот и получай, фашист, гранату!
Я чуть не сказала, что хочу спать, но показалось, что это прозвучит невежливо – почти как «блин, да заткнись ты уже!». Как выразиться поизящнее, сообразить не смогла, поэтому просто закрыла глаза и сделала вид, что клюю носом. Выглядело, конечно, не очень элегантно, но прием сработал – Бобан хоть и не сразу, но замолчал.
Время от времени я осторожно приоткрывала глаза и косилась по сторонам – а вдруг проезжаем мимо чего-то интересного. Но увы, на десятки километров или миль за окнами простирался пейзаж, по унылости мало чем отличающийся от лунного. Нет, он был, конечно, поживее – поля, перелески, деревенские домики вдалеке, но такой однообразный, что вызывал почти физический дискомфорт. К тому же погода… Возможно, по английским меркам, это был вполне погожий денек – ни дождя, ни тумана, подумаешь, сплошная облачность, сыро и холодно. Но даже после не менее сырого и мрачного Петербурга мне было неуютно. А может, я просто чувствовала себя не в своей тарелке и поэтому придиралась ко всему вокруг.
Я вспомнила о припрятанном в сумке шоколадном батончике – но если «проснуться» и вытащить его, Бобан, во-первых, сразу же начнет трещать с удвоенной силой, а во-вторых, решит, что я проголодалась, и остановится в какой-нибудь придорожной едальне. Так вот, чтобы не думать о батончике, я принялась систематизировать все скудные сведения о предках Люськиного мужа, которые получила от нее или по крохам натащила из интернета.
Самое первое графство Скайворт было креацией довольно захудалой, созданной буквально на пустом месте. Ничего удивительного, что и сам титул оказался невезучим. Впервые его получил в конце XII века один из рыцарей короля Ричарда Львиное Сердце – официально за отвагу при штурме Акры[7], а по слухам - за оказание неких конфиденциальных услуг по устранению неугодных лиц. Но уже второй граф умер бездетным, и титул остался невостребованным. На протяжении следующих трех столетий его воссоздавали дважды, оба раза для незнатных дворян за военные заслуги. И каждый раз через два-три поколения графский род иссякал. В четвертый – и последний – раз титул графа Скайворта был восстановлен при Тюдорах, его также получил незнатный рыцарь, проявивший чрезвычайную злобность и жестокость при подавлении очередного крестьянского бунта.
Как и три