Несмотря на то, что титул оставался в семье с XVI века, прямая линия наследования от отца к старшему сыну за четыре с лишним столетия прерывалась целых пять раз, переходя к младшим ветвям рода. Обычное дело для англичан, когда вчерашний нищий студент, только что поедавший с газеты рыбу с картошкой, внезапно становится пэром. Именно такая метаморфоза произошла с Люськиным мужем. Правда, рыбу с газеты он не ел, поскольку на момент смерти своего дядюшки не только успел стать вполне преуспевающим юристом, но и был избран в Палату общин от партии консерваторов. Тем не менее, ничего особо аристократического ему не светило даже в самых смелых мечтах.
Скайворты обитали рядом с одноименной деревушкой в Линкольншире, в замке Скайхилл, построенном третьими графами при Эдуарде IV. Вообще-то изначально правильным графам полагалось управлять графствами. Однако через некоторое время графств уже стало не хватать, поэтому новым пэрам титул присваивали по фамилии (но это было не всегда удобно), по месту обитания или по названию пожалованных земель. Таким вот фиктивным карликовым графством внутри настоящего большого оказались и крошечные владения Скайвортов. Это потом уже они прикупили окрестные территории и стали вполне приличными землевладельцами. Кстати, у предыдущих графов были и другие дома, поэтому в Скайворте они не жили.
Первый деревянный Скайхилл[8], стоявший на небольшом пригорке, который только сильно воспаленное воображение могло назвать «небесным холмом», сгорел от удара молнии в промежутке между третьими и четвертыми графами. Выморочное имущество, бесхозное и необитаемое, выгорело дотла. Четвертым Скайвортам, получившим титул и землю, пришлось строить на пепелище новое родовое гнездо.
Похоже, подавление крестьянских восстаний при Тюдорах оплачивалось щедро, потому что дворец новоиспеченный граф отгрохал всем на зависть. Впрочем, завистью, судя по всему, больше всех страдал он сам. Я не нашла в интернете изображений замка до его перестройки в конце XVII века, но в одном обзоре поздней английской готики Скайхилл упоминался как бледное подражание знаменитому Хэмптон-корту[9]. Ну, и поменьше, разумеется.
Во время гражданских войн и Протектората Скайворты, сторонники кавалеров[10], притворились, что их не существует. Как только запахло жареным, они сбежали на континент и пересидели опасные времена у французской родни. Видимо, каким-то особым чутьем поняли, что любая революция рано или поздно пожирает сама себя, и выигрывает в ней тот, кто выживает. А выживает тот, кто не отсвечивает. После Реставрации Стюартов Скайворты воспряли духом, вернулись домой и первым делом занялись восстановлением замка, серьезно пострадавшего во время смуты.
Линкольнширу вообще тогда крупно досталось. Надо думать, Скайворты обнаружили по возвращении вместо замка одни рожки да ножки, иначе зачем им понадобилось перестраивать его почти полностью. В результате получилось нечто странное, как химера. Один из фасадов сохранил большую часть черт тюдоровской готики, а все остальное было переделано в мрачноватом стиле раннего английского барокко – не того, которое веселеньких цветов и с финтифлюшками, а серенького, уныло-аскетичного, целиком в прямых углах и линиях. Мне, как человеку с архитектурным образованием (почему-то я всегда стеснялась думать о себе как об архитекторе), было очень интересно, как это удалось совместить. Все-таки сделанные с разных ракурсов фотографии не передавали картину целиком.
========================================
- Мааам?
Я вздрогнула и открыла глаза. Кажется, и в самом деле задремала. И как он меня назвал? В аэропорту это звучало у него как «мэдэм». Разве сокращенно будет не «мэм»? Тут я вспомнила, как в каком-то фильме английская королева говорила, что к ней надо обращаться «мэм», а не «мам». Надо же, какие тонкости, без пол-литры не разберешься.
- Мам, сейчас будет заправка. Мы уже скоро приедем, но, может, вы все-таки хотите поесть?
Я покачала головой. Хочу, конечно, но не буду. Потерплю. А вот кое с чем другим потерпеть вряд ли удастся.
Пока Бобан заправлялся и расплачивался, я сходила в туалет, а потом спряталась за угол и воровато съела свой несчастный батончик. Жизнь сразу обрела краски, хотя солнце по-прежнему пряталось за тучами, а вокруг на многие мили по-прежнему простирались волнистые поля, расчерченные деревянными изгородями.
Как только мы отъехали от заправки, Бобан снова начал трещать, на этот раз по своей инициативе. Я воспринимала его речь как сплошной белый шум с редкими вкраплениями знакомых слов. Удалось вычленить только то, что скоро уже Стэмфорд, а там еще немного – и замок. Все это можно было уложить в одно предложение. Потихоньку я начинала его люто ненавидеть. У меня всегда вызывают не самую белую зависть люди, которые свободно говорят на иностранных языках, тем более на нескольких. Ну, может, кроме Люськи.
Впрочем, с Люськой все не так просто. Не зря ведь говорят, что женщины могут дружить только тогда, когда у обеих чувство зависти уравновешивается чувством собственного превосходства. Да, я завидовала ее владению иностранными языками и тому, каким успехом она пользовалась у мужчин, которые моментально хотели на ней жениться. А она – моей фигуре, очень даже неплохой, волшебной способности жрать все что угодно, не толстея, и умению рисовать. А вот ее новому социальному статусу я нисколько не завидовала. Хотя бы уже потому, что никак не могла представить себя английской графиней и владелицей замка. На мой взгляд, это чистый кошмар.
В Стэмфорде мы очутились как-то внезапно. Вот только что ехали по шоссе – и вдруг неширокая улочка, застроенная старинными двух-трехэтажными домиками. Как я поняла из пояснений Бобана, это был оплот местной цивилизации – с торговым центром, библиотекой, несколькими старинными церквями, кинотеатром и даже небольшим музеем. Не говоря уже о множестве питейных заведений. Городок мне, на первый взгляд, понравился, и я подумала, что надо будет при случае добраться до него и рассмотреть повнимательнее. Но только без Бобана. Должен же здесь ходить какой-нибудь автобус.
Город закончился так же неожиданно, как и начался. Теперь мы катили по узенькой пустынной дороге, где с трудом разъехались бы две даже не очень большие машины. Впрочем, машин и не было, только один раз навстречу попался парень на велосипеде, который приветственно помахал Бобану. На горизонте промелькнул лес, с другой стороны – деревушка («Скайворт, мам»). Дорога плавно пошла в гору, и скоро мы оказались у каменной стены, увитой какой-то зеленой