Сейчас Карен хотела только одного: добраться домой.
Она знала, что нельзя испытывать организм на прочность. Разумнее всего было бы съехать на обочину и полчасика подремать. Но от Бостона ее отделяли всего пятьдесят миль. В последний раз она остановилась возле закусочной «Данкин донатс» и выпила три чашки кофе. Это немного помогло, дав ей сил продержаться от Спрингфилда до Стербриджа. Однако действие кофеина ослабевало. Карен могла убеждать себя, что бодрствует, но то и дело клевала носом. Более того, на какую-то секунду она даже заснула за рулем.
Впереди показалась неоновая вывеска закусочной «Бургер кинг». Карен свернула с шоссе.
Войдя в закусочную, она заказала кофе, маффин с черникой и села за ближайший столик. Свободных мест в это время суток было предостаточно. Посетителей было немного, и выглядели они одинаково. У всех были не лица, а бледные маски, олицетворяющие крайнее утомление.
«Призраки шоссе», — подумала Карен.
Ночью их встретишь в каждой придорожной закусочной. В зале было неестественно тихо. Как и Карен, эти люди старались не поддаться сну, чтобы снова сесть за руль.
За соседним столиком сидела удрученного вида женщина с двумя малолетними детьми. Дети тихо и сосредоточенно жевали печенье. Светловолосые, хорошо воспитанные детишки. Карен сразу подумала о своих дочерях-близняшках. Завтра у них день рождения, а сейчас они крепко спят. Завтра обеим исполнится тринадцать. Еще на год дальше от детства.
«Когда вы проснетесь, я уже буду дома».
Она взяла вторую чашку кофе, защелкнула пластиковую крышку и вернулась к своей машине.
В голове прояснилось. Она одолеет остаток расстояния. Всего пятьдесят миль. Еще какой-нибудь час, и она войдет к себе домой. Карен включила двигатель и вырулила со стоянки.
«Пятьдесят миль, — думала она. — Всего-то пятьдесят миль».
А в двадцати милях от места, где в тот момент находилась Карен, в машине, припаркованной возле магазина «Севен-илевен»[1], Винс Лори и Чак Сервис приканчивали последние пять банок пива. Пили они уже четыре часа подряд, устроив маленькое дружеское состязание. Победит тот, кто одолеет больше жестянок пива «Бад» и при этом не блеванет. Чак был впереди на одну банку. Счет выпитому они давно потеряли. Точное количество они узнают завтра, когда подсчитают пустые банки, высившиеся двумя горками на заднем сиденье.
Но Чак безусловно был впереди. Мало того, он еще вовсю хвастался этим, что сильно злило Винса. Чак всегда и во всем его опережал. Винс считал их состязание нечестным. Он мог бы взять реванш, однако кончилось пиво. Чак меж тем нагло ухмылялся, хотя прекрасно знал, что приобрел фору нечестным путем.
Винс толкнул дверцу и выбрался с водительского сиденья наружу.
— Куда собрался? — спросил Чак.
— Возьму еще пивка.
— В тебя больше не влезет.
— Мне лучше знать! — огрызнулся Винс.
Пошатываясь, он двинулся через стоянку к двери «Севен-илевен».
— Ты даже идти не можешь! — со смехом крикнул ему Чак.
«Придурок!» — зло подумал Винс.
Пусть этот долбаный Чак не врет: он прекрасно может идти. Вот, уже дошел до двери. Сейчас он войдет в магазин, возьмет две упаковки «Бада»… Нет, даже три. Он спокойно выпьет все три. Желудок у него железный, только отливать постоянно требует. А во всем остальном — полный о’кей.
У входа Винс споткнулся. Да за такие высоченные пороги судить нужно! Главное, он устоял на ногах. Подойдя к шкафу-холодильнику, Винс достал три шестибаночных упаковки пива. Балансируя с ними в проходе, он доковылял до стойки и бросил кассиру двадцатидолларовую бумажку.
Продавец посмотрел на деньги и покачал головой.
— Не могу взять, — сказал он.
— Что значит, не можешь взять?
— Я не имею права продавать пиво нетрезвым покупателям.
— Хочешь сказать, я пьян?
— Совершенно верно.
— Видишь эту бумажку? Целых двадцать долларов. И не хочешь обменять ее на пиво?
— Я не хочу отвечать за нарушение правил. Так что, сынок, верни-ка пиво на место и лучше возьми чашку кофе. И хот-дог.
— Да не нужны мне твои вонючие хот-доги!
— Тогда, парень, на выход шагом марш.
Винс швырнул одну упаковку на прилавок, но не рассчитал бросок. Картонка скользнула вниз и шлепнулась на пол. Винс хотел было проделать то же самое со второй упаковкой, но кассир достал пистолет. Винс удивленно разинул рот. Его рука застыла в воздухе.
— Пошел вон из магазина! — потребовал кассир.
— О’кей, — пробормотал Винс, послушно поднимая руки. — Как скажете…
Он покинул магазин, снова споткнувшись на пороге.
— И где пиво? — спросил Чак, когда Винс плюхнулся на водительское сиденье.
— Кончилось.
— Быть не может, чтобы у них кончилось пиво.
— А я тебе говорю, кончилось. Понял?
Винс завел двигатель и надавил на акселератор. Машина рванула со стоянки.
— И куда мы теперь едем? — поинтересовался Чак.
— Искать другой магазин, — сощурившись, ответил Винс. — Слушай, где тут пандус? Должен быть где-то здесь.
— Парень, хватит подвигов. Пиво в тебя уже не лезет. После первого же глотка ты уделаешь весь салон.
— Я спрашиваю, где этот долбаный пандус?
— Думаю, ты его уже проскочил.
— Ошибаешься.
Винс крутанул руль влево. Шины с визгом перевалили через поребрик.
— Послушай… Я тебе серьезно говорю.
— У меня есть целых двадцать долларов. И кому-то они нужны. Кто-то их возьмет.
— Винс, ты едешь не той дорогой!
— Чего?
— Ты едешь не той дорогой! — крикнул Чак.
Винс мотнул головой и попытался сосредоточиться на дороге, но фонари слишком ярко светили ему прямо в лицо, слепя глаза. С каждой секундой они почему-то становились все ярче.
— Сворачивай вправо! — заорал Чак. — Это же машина! Вправо сворачивай!
Винс повернул вправо. Огни тоже.
Потом он услышал крик… жуткий, незнакомый голос.
Не крик Чака. Его собственный.
Доктор Эбби Ди Маттео не просто устала. Она дико, нечеловечески устала — так, как еще никогда в жизни не уставала. Она провела на ногах двадцать девять часов подряд, и это было более чем заметно. Десять минут, которые ей удалось подремать в комнате ожидания рентгеновского кабинета, — не в счет.
Моя руки в реанимации хирургического отделения, Эбби глянула в зеркало и поморщилась. На нее смотрела изможденная женщина. Круги под глазами (почти под цвет глаз), нечесаные черные волосы, превратившиеся в спутанную гриву. Десять часов утра. Ей бы душ принять. Куда там! Даже зубы не чистила. Ее завтрак состоял из яйца вкрутую и чашки сладкого кофе. Спасибо хирургической сестре, позаботилась о ней. Ланч представлялся Эбби великим счастьем. А уж уйти из клиники в пять и к шести добраться домой — это вообще было бы запредельным блаженством. Даже просто посидеть на стуле казалось ей роскошью.
Но попробуй посиди во время понедельничного утреннего обхода! Особенно если его проводит доктор Колин Уэттиг — руководитель хирургической ординатуры клиники Бейсайд. В армии