Читать «Я Гордый»

Я Гордый

Часть 1

Глава 1

Я ненавижу уборку. Все эти моюще-чистящие средства, швабры, пылесосы, тряпки для вытирания пыли… Я все это НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!! А еще я являюсь директором клинингового агентства.

Ну, вы поняли, да? Не ты выбираешь работу, а работа тебя. Причем, я-то как раз не выбирал. Вот совсем. Я всегда знал, что от бытовой химии добра не жди, и что когда-нибудь она меня убьет. Накаркал, вашу ж мать! Но по порядку, потому как порядок — это моя работа, чтоб ей пусто было.

Меня зовут Васька. Василий Гордеев, если точнее и если это вообще кому-то интересно. Но иначе как Васькой меня никогда не звали. Я думаю, что всё началось с того, что меня назвали в честь безвинно погибшего кота. Да-да! Тупая животина, набив пузо, дрых на любимом мамином кресле, в которое она и плюхнулась в темноте, не разглядев, что место уже занято мяукающей скотиной. Кот, в последний раз мявкнув, отправился в свой кошачий рай, полный «Вискаса» и текущих самок. А мама, погоревав, после преждевременных родов, вызванных стрессом и печалью по погибшей животине, назвала меня Васькой. Вот такие дела. Кого-то называют в честь великих людей: космонавтов там или царей, а меня — в честь кота.

Баловень судьбы, мажор и все такое, скажет любой, посмотрев на меня. И окажется… неправ. Так, как там положено-то? Ах да.

В общем, моя семья — это я и моя мать, фундаментальная женщина весом далеко за сотню килограммов. Мой отец нас бросил, когда я был еще мелким. Ну как, бросил. Мама в те годы была кандидатом в мастера спорта по метанию ядра, а папаша трудился массажистом в команде. Вот они и домассажировались до меня.

Свадьба была быстрой, папаша вроде как даже не сбежал с нее. Правда, злые языки поговаривали, что она его к себе наручниками приковала, так сказать, во избежание.

Любви его хватило ненадолго. Нет, любить-то он любил — бар мамы, который она постоянно пополняла из любви к красивым этикеткам на бутылках. И если ее интересовал их внешний вид, то папашу — их содержимое.

В какой-то момент он стащил не ту тару, и терпение мамы лопнуло. Пинок под зад сопровождался отборным матом и оханьем прыгающего по ступенькам папы. Его вещи были выкинуты в окно и потом долго висели на бельевых веревках соседей. В общем, папан удрал так быстро и спрятался так сильно, что потом она его даже найти не смогла, чтобы поставить подпись в заявлении на развод.

К тому времени мама со спортом окончательно завязала, потому как наличие спиногрыза в виде меня не способствовало тренировкам, а на выигранные на соревнованиях деньги она открыла небольшое клининговое агентство, поздней превратившееся в серьезную структуру с несколькими филиалами в разных городах.

Моя веселая жизнь мажора началась почти сразу, но мама, будучи старой закалки, решила, что ее великовозрастное дитятко нуждается в крепкой руке и кулаке, и поэтому лет с тринадцати отдала меня в секцию Живы, которую вел ее любовник — дядя Жора. Кулаки престарелого спецназера размером могли поспорить только с его животом, поэтому выбор был сделан в его пользу.

Сначала тот взялся за меня несерьезно, справедливо опасаясь маман, которая этого мужичка могла скрутить в бараний рог и безо всяких боевых премудростей. Но однажды, я заявился домой чуть раньше положенного и застукал их, когда они предавались разврату прямо на кухне.

Вы когда-нибудь видели, как занимаются сексом бегемоты или слоны? А я вот увидел, и как мне было это развидеть, я не знал.

На мою беду, меня спалили. И если мать отнеслась к этому наплевательски, то спецназер сначала засмущался, а потом решил выбить из моей головы все воспоминания об этом кошмаре.

Я тоже хотел их выбить, поэтому налег на тренировки с такой силой, что уже к шестнадцати годам взял первый кубок юниоров по рукопашному бою. К этому времени я уже вполне оформился как мужик. Черные волосы, метр девяносто рост, мышцы как из стали. Ага, я еще и в качалку ходил, потому как это было модно и стильно. К тому же, там такие спортивные цыпочки тусовались, аж дух захватывало.

А вот в школе дела были совсем не ахти. Ну что делать, если я терпеть не мог сидеть за партой? Здоровый лоб, почти на две головы выше своих сверстников, выглядел в школе нелепо. Да что там, меня иногда даже за чьего-то родителя принимали!

Но я честно её закончил, и даже ЕГЭ это, будь оно проклято, сдал с нормальными баллами! Вот только обнаружилась одна проблема — баллы были не по тем предметам, которые нужны были для поступления. То есть, я даже в колледж на бюджет с ними поступить не мог, потому как там была такая солянка из предметов, что ни одна комбинация не проходила.

Как я так умудрился затупить, не спрашивайте — сам не знаю. Ну а платить за учебу мама считала плохим тоном, потому как была твёрдо уверена: надо всего в жизни добиваться мозгами, а не деньгами.

На семейном совете долго решали, как поступить, пока ее хмырь не выдал идею отправить меня в армию. Мол, мне там и мозги вправят, и родину любить научат, да и потом все двери будут открыты. Идея оказалась интересной всем, даже мне, потому как службы я не боялся, мне даже было тупо интересно.

Подняв свои сильномогучие связи, спецназер, не особо напрягаясь, определил меня в ВДВ. Мои боевые и политические навыки были признаны годными для вооруженных сил, и поэтому я, обняв даже слегка всплакнувшую мать, отправился отдавать свой гражданский долг.

Про три месяца учебы, за время которой я зарекомендовал себя с лучшей стороны, даже рассказывать не буду. Дедовщина хоть и была, но меня не касалась, потому как я мог всех этих дедов в бараний рог скрутить — и не по одному разу. Благодаря этому буйствовать старослужащие опасались, и мой призыв служил себе вполне спокойно. Поэтому сержантские лычки я заслужил честно, не отлынивая от работы и будучи на хорошем счету у офицеров.

Затем распределение, новая часть. После поездка на войну. Да, потом все исправили и перестали туда отправлять срочников, но мы попали в первую волну в момент наивысшего бардака, когда перепуганное командование бросало туда всех подряд. Поэтому мы, хрустя новой формой и скрипя блестящими берцами, шли бить морды нелюдям

И скоро мы были уже на передовой. Первый бой, первые потери и убитый мною враг с немецкой свастикой на шевроне. Признаюсь честно, меня тогда сильно трясло.

Мой прадед погиб в сорок втором под Сталинградом от