Марк быстрым шагом вошел в кабинет. Утром он всегда легок и стремителен.

Широкий яркий луч солнечного света поделил комнату пополам. От форточки к плинтусу по диагонали, прямо над грудой туго перевязанных толстой бечевкой пухлых картонных папок на письменном столе. В этом луче утреннего солнца была видна каждая пылинка на выцветшем картоне старых архивных дел. Марк давно намеревался сдать весь этот антиквариат в хранилище, но руки все не доходили.

Он наспех перенес увесистые стопки в угол за шкаф и быстро протер ладонью стекло на освободившемся столе. Затем сел, нервно поправил телефонную трубку, пригладил непослушные ярко-рыжие вихры на лбу, снял, а затем снова надел очки. Он закрыл глаза, сомкнул пальцы «в замок» и чтобы унять ненужную суету и волнение еле слышно стал считать до ста.

Первая мысль — он с утра еще не пил кофе. Марк включил электрочайник и когда тот закипел, машинально налил дымящийся кипяток в большую железную кружку. Воздух пронзил яркий аромат растворимого кофе. Марк закурил, сделал глоток горячего напитка и пустым взглядом посмотрел в окно. Глоток — затяжка, глоток — затяжка.

Еле слышно скрипнула дверь, и в проеме появилась бритая голова полицейского конвоира. Марк в два глотка допил кофе, кинул непотушенный окурок в пепельницу и повернулся к двери.

— Задержанный Губер доставлен, — шевеля развесистыми усами, на одном дыхании поставленным голосом доложил конвоир.

— Пусть войдет.

Голова в проеме исчезла, и через минуту в кабинет вошел высокий широкоплечий мужчина в тельняшке и ватных стеганых штанах. Серые внимательные глаза, темные волосы, возраст чуть больше тридцати. Он медленно осмотрел помещение и его взгляд остановился на хозяине кабинета.

В кабинете повисло напряжение. Вошедший с неподдельным интересом, смотрел на Марка. Марк внимательно, словно оценивая, смотрел на вошедшего. Он прикидывал с чего начать разговор. Но первым начал вошедший.

— Здравствуйте, — дружелюбно сказал он, сделал несколько шагов вперед и остановился в центре, напротив стола, заложив руки за спину и широко расставив большие ноги.

— Здравствуйте, — ответил Марк и стандартно добавил, указывая на стул, — присаживайтесь.

Вошедший отодвинул стул подальше к стене и шумно сел. Старенький стул завизжал под его тяжестью. В кабинете снова повисло тягостное молчание. Марк медленно сел за стол, и в ожидании скрестил пальцы рук.

И опять первым нарушил молчание человек в тельняшке.

— Задавайте вопросы, не стесняйтесь, — невозмутимо и как-то по-доброму сказал он, — меня же для этого сюда привели?

— Так, — Марк, наконец, взял себя в руки, — ваши имя и фамилия?

— Эрик Губер.

— Год рождения.

— Рождения? — удивленно переспросил Губер.

— Да, рождения. При задержании вы забыли назвать дату рождения. Надеюсь, сейчас вспомнили?

— Нет.

Безразличие, с которым отвечал Губер, стало раздражать Марка. Но тем лучше. Марк почувствовал начало битвы и мысленно принял боевую стойку.

— Нет? Ладно, пропустим пока. Место проживания?

— Проживания?

— Вы, что так и будете повторять за мной? — повысил голос Марк.

— Нет, если и вы не будете повторять весь этот позавчерашний бред, — невозмутимо ответил его собеседник.

Марк удивленно поднял брови.

— Так. Значит, таким тоном будем разговаривать?

— Простите, но я действительно не знаю, как ответить на ваш вопрос.

— Так что, пишем — бомж?

— Что? — теперь удивился Губер.

— «Бомж» — лицо без особого места жительства, — пояснил Марк.

— А, вон оно что. Интересно, бомж значит. Без особого…, - человек в тельняшке на секунду задумался и затем добавил, смакуя каждое слово, — особое место жительства.

— Да, особое место жительства, — раздраженно повторил Марк, — есть оно у вас?

— Есть.

— Какое?

— Сейчас планета Земля. Чем не особое место жительства? Или вы имели в виду что-то более особенное? Что-то такое, куда обычно приходят переночевать и переодеться в новую одежду? Место, где обычно хранят свои пожитки и синтетическую еду, где есть пылесос и телевизор? Такое место вам надо? Понимаю, для вас это исключительно особое место. Ведь если я вдруг захочу выйти из вашей системы, то система придет ко мне. Вы в любое время можете прийти в такое место за мной, если я вам понадоблюсь. Как же это удобно для вас. А если меня вдруг не застанете, то всегда сможете расспросить соседей. Ну, тех, которые имеют свои «особые места» рядом с моим «особым местом». Понятно. Получается, что я не могу быть просто жителем Земли? Это не принято, иначе я… как вы сказали, бомж? Тогда я действительно житель без особого места. Так и запишите.

— Философствуете? Ну-ну, знаем мы такой метод защиты. Ладно, так и запишем — бомж.

— А мне не нужно защищаться. По крайней мере, от вас. Вы уж точно ничего плохого мне сделать не сможете.

— Как сказать, — пожал плечами Марк, доставая сигарету из скомканной пачки.

— Да как ни говорите, так оно и есть, — невозмутимо ответил Губер и, отвернувшись, стал равнодушно разглядывать известковые разводы на белой стене.

— Если вы не сделали ничего плохого, то и мы ничего плохого вам не сделаем.

— Я ничего плохого не сделал. Если вас это объяснение устраивает, разрешите быть свободным.

— А сломанная рука?

— Я тут ни при чем.

— Неужели?

— На сто процентов. А что, у потерпевшего есть ко мне претензии?

Вопрос поставил Марка в тупик.

— Н… нет, письменных претензий нет, но…

— Ну, на нет и суда нет.

— И все же, это вы его…

— Нет.

— А как же?

— У него и спросите. Если бы это сделал я, так бы и сказал. Но это просто невозможно. Как мне вам объяснить, что я не в состоянии сделать ничего плохо ни одному из людей?

Губер глубоко вздохнул, наклонился вперед ближе к Марку и как-то по-отечески добавил:

— Послушайте, молодой человек, я прекрасно знаю, о чем вы думаете. Но со мной вы ничего не выиграете. Любопытство свое не удовлетворите, никакое преступление не раскроете. Просто нет никакого преступления. Никакого нет. Ну, не интересен вашему начальству, непонятный, странный человек, как вы выразились, бомж? Кому я нужен? Да никому. Давайте я встану и спокойно выйду из этого кабинета, а вы напишите, что провели разъяснительную беседу. На этом и закончим наше короткое знакомство. Вот и все, ведь так все просто.

— Вы мне будете указывать, как поступать?

— А почему бы и нет, — голос Губера стал жестким, — если вы сами не понимаете, как лучше поступить в этой ситуации. Я ведь могу уйти и без вашего разрешения. Просто встать и уйти.