По дороге к рабочему месту Егора нагнал телефонный звонок.

Мобильный телефон являлся привилегией и Егору, разумеется, не принадлежал. Использовался он только в крайнем случае, а каждый разговор проверялся на целесообразность. Занимался этим лично генеральный, потому что все остальные вопросы по разным своим конторам он давно повесил на более грамотных в этих делах заместителей, и Егор, прежде чем ответить, долго смотрел на экран.

Определитель показывал номер таможенного терминала. Егор подумал и нажал нужную кнопку.

– Я еду! – раздался радостный голос. – А зарплата уже была?

– Не было и не будет, – мрачно и искренне отозвался Егор. – Деньги не трать, дубина. Тебя давно выгрузили?

– До завтра даже трогать не будут.

– Так какого же ты… – взъярился Егор. Водителю этому дали в парке прозвище «Баламут», и он регулярно его оправдывал всеми силами.

– Спокойно, шеф, у меня все под контролем! – деловито заторопился Баламут. – Голову отцепил и еду. У получателя аврал – печать у генерального по пьяни сперли. Так что пока они новую делают, это до завтра, а полуприцеп на терминале постоит. Что с ним там будет, под охраной?

Егору очень хотелось сказать, что в части охраны тоже до вершины Эйфелевой башни, но это, тем не менее, не мешает кому-то оттуда регулярно красть. Но он сдержался, понимая, что сейчас спорить с этим водителем – навлекать на себя обоснованный гендиректорский гнев, и нажал кнопку отбоя.

Еще не отошедшие от ночного шока водители Саша и Сергей, а также вышедший покурить стармех Серега смотрели на Егора, как на городничего, но новостей, очевидно, не ждали ни хороших, ни плохих. Перед ними лежала здоровая металлическая фигня, точного названия которой Егор до сих пор не знал, но безумно обрадовался тому обстоятельству, что из-под стола она наконец-то была вынесена на улицу.

– Ко мне сегодня пара пацанов может приехать, – предупредил Серега, – должны привезти запчасти и договор. Так что никуда не уезжай.

«Куда я денусь», – раздраженно подумал Егор и, тихо радуясь тому, что все заняты делом, поднялся по хлипкой лесенке в сарай.

«Сараем» за глаза, когда не слышал генеральный, называли кабинет, хотя в кавычки стоило взять именно слово «кабинет». Запах недвусмысленно указывал на то, что когда-то там хранили канистры с ГСМ; судя по тому, что сам склад ГСМ был совсем в другой стороне, там пребывали не вполне легальные канистры. Эту версию неоднократно подтверждало то, что прапора до сих пор использовали сарай как место для хранения и случайно, и намеренно умыкнутого.

В «сарае» помещался стол, три хороших кресла, не без помощи прапоров реквизированных из бывшего здания штаба, несгораемый шкаф, некогда служивший для хранения военных тайн, а в углу была навалена куча запчастей. На стене красовалась карта Европы и висели два плаката: классический «Болтун – находка для шпиона» и плод труда стармеха Сереги: «Водитель, помни! Нарушая правила дорожного движения за границей, ты способствуешь серьезному уменьшению прибыли!» Своим творением Серега очень гордился, особенно изображением европейского гаишника, который сильно напоминал переодетого буржуя с советских плакатов, коим, собственно, и являлся.

Утро обычно бывало тихим. Никто не звонил, потому что рано, никто не орал, и даже стройка была активна только напротив КПП. Егор, потирая руки в предвкушении, шлепнулся в директорское кресло – то есть то, которое стояло у единственного стола – и начал прокрастинировать. От этого приятного занятия его оторвал еще один срочный вызов.

Егор посмотрел на экран и похолодел.

– Что случилось? – спросил он деревянными губами.

Это был традиционный вариант общения с еще одним водителем. Точность в прозвищах – отличительная черта дальнобойщиков, а этого представителя славной дорожной братии прозвали «Вова-бедоносец» и «Вова-косяк». «Косяк» – не потому, что Вова любил коноплю, а потому, что ни одного спокойного рейса у Вовы еще не состоялось.

– Я тут БМВ подмял, – вздохнул Вова.

– Сильно? – стараясь не свалиться с кресла, спросил Егор. В его памяти замелькали неприятные цифры и какие-то малопонятные санкции за нарушение ПДД в странах Европы.

– Да нет… – успокоил его Вова. – Так, крыло слегка помял… Поворачивал – а он под фуру…

– ГАИ буржуйскую вызвал?

– Ага, – признался Вова. – Вон, чего-то пишут.

– Статью они тебе пишут, – проворчал Егор. – У тебя что ни рейс, то засада.

– Какую статью? – тут же насторожился Вова.

– Об увольнении… Ты же не водитель, а недоразумение. Тебе давно пора на фуру знак повесить – «прочие опасности».

Вова на такие заявления не обижался и давно не принимал их всерьез. Увольнением ему грозили все и после каждого рейса. За полгода работы Вова умудрился приехать без международной накладной, посеять запасное колесо, потерять ключи от машины и забыть дома загранпаспорт. При этом личное обаяние Вовы и его умение находить подход к любому человеку, будь то российский таможенник или бельгийский директор фирмы-отправителя, позволили парку приобрести трех постоянных клиентов и добрые отношения в Бресте и Себеже. А в связи с последними событиями убытки, причиненные Вовой, меркли, как габариты исчезающего в ночи лихача.

– Мне резину нужно поменять, – напомнил Вова, поняв, что гроза отменяется. – У меня она лысая, как голова вождя. В Европу не выпустят.

– Нет резины, – отрезал Егор. – Так что придется пока так.

– Ты же говорил – привезли резину! – возмутился оскорбленный Вова. – Опять все раздали без меня?

– Нет. Сперли твою резину.

– Как сперли? – Вова чуть не выронил аппарат и тихо