— Дети, все, что вы строите, то строите в первую очередь для себя. Нам уже ничего не надо.
Это действительно убедительно и справедливо. В гаражном кооперативе его председатель, бывший подполковник, объяснил, лучше найти товарища и строить вдвоем — два гаража рядом. Общая стенка — это уже дешевле. Кроме того, можно подменять друг друга и есть целое море таких мелочей, которые легче решать сообща. Но предупредил, в конце строительства мы обязательно переругаемся и станем заклятыми врагами. Это практика. В это время к нему со своими документами пришел майор:
— Коленко Ефим Анатольевич, 46 лет. Служил в Заполярье. Связист.
Я представился тоже. Ему все трудности строительства рассказали. Мы решили строить вместе одинаковые гаражи, но поклялись приложить все силы для того, чтобы остаться друзьями, после окончания строительства. Нам выделили два участка для строительства рядом. Мы здесь же, используя советы старожилов, взяли у них адреса и знакомства для покупки строительных материалов. Составили план действий. Каждый на своей машине поехал добывать цемент, кирпич, фундаментные блоки, плиты перекрытия, гаражные ворота, песок — по составленному списку. Каждый день, начиная с середины июня, я уезжал на строительство в семь утра, захватив с собой бутерброды и термос с чаем. Возвращался в 8 вечера. Сначала мы закупили фундаментные блоки, плиты перекрытия. Все свезли на площадку. Купить это оказалось проблемой, но совместными усилиями, мы все вопросы решили.
Мы сами делали бетон и раствор, взятой в аренду бетономешалкой. Сами таскали их на носилках по рабочим местам. Таскали кирпич и, положив краном, фундаментные блоки на подготовленные бетонные подушки, стали вести кирпичную кладку. В первую неделю у нас получалось медленно и криво, но потом мы приноровились, поучились у каменщиков. Темпы возросли. Клали двухэтажные гаражи на склоне с двумя воротами в разные стороны — сверху и снизу. В этот период, как-то забывались все раны и болячки. Левая рука работала все лучше, нога в колене хрупала меньше, голова почти не кружилась и не болела. Нервотрепки мы избегали. Работали в плавках, загорели до черноты. Я стал чувствовать себя намного лучше. Ефим оказался отличным товарищем, но иногда он злился, как старший по возрасту и делал попытки со мной не разговаривать. Я понимал, если тоже вспыхну, то конец. Даже когда он оказывался трижды не прав, я подходил к нему строевым шагом, прикладывал руку к шляпе из газеты:
— Ваше превосходительство, разрешите обратиться нашему ничтожеству с нижайшей просьбой. Дайте разрешение не заниматься такой херней, как ссоры и обиды. Я извиняюсь в любом случае, прав или виноват. Разрешите посыпать голову отсевом или песочком! Я хотите, буду бить себя кирпичом по жопе. По голове бить не имею права, я контуженый.
Как правило, следовал ответ:
— Да пошел ты. Хорош вытыкиваться.
Мы мирились, и совместная работа продолжалась. Как бы не было, но за три месяца такой работы гаражи оказались готовы. За эти три с половиной месяца частично исполнилась моя мечта. Я все эти дни без выходных находился подальше от своих родственников. В 8 утра уезжал, а приезжал не раньше 9 вечера. По окончанию строительства, полностью освободил металлический гараж, куда ставил «свою» машину. Кстати очень удобно. Машина рядом. Через месяц, после окончания строительства гаража, тестю выделили садовый участок возле большого озера в шесть соток. Честно говоря, я замахался с гаражом. На этих дачных участках работали строительные бригады, которые вели строительство «под ключ», по утвержденным проектам. Тех денег, что у меня остались после всех затрат на возведение гаража, на строительство садового домика, не хватало, о чем я сообщил Ире:
— Пора открывать тебе свою кубышку. Мне не хватает четыре тысячи, что бы получилось что-то приличное.
На следующий день она сообщила, деньги дают папа с мамой, хотя я мог поклясться, что это деньги ее. Но мне, по сути, без разницы, чьи деньги. В том, что мы тратим свои деньги я ничего крамольного, не видел, Машиной, гаражами пользовались мы, Ее родителям это не нужно. В квартире тоже жили мы. Комфорт в квартире создавали и для себя тоже. Дача предназначалась нам. Но интуиция подавала мне непонятные тревожные сигналы, которые я никак расшифровать не мог. В своем поведении очень изменилась Ирина. Стала очень раздражительной, придирчивой. Начала часто повышать голос, делая мне замечания. С поста главы семьи меня безоговорочно сместили и мое слово стало совещательным. Я хотел закончить строительство дачи до ноябрьских праздников. Опять сидел со строителями целыми днями. Помогал им. Учился у них, как надо строить. С удовольствием на участке сидел с 9 утра и до 8 вечера. Но все отчетливее понимал, что начинать строительство надо с середины апреля. Не раньше. А сейчас надо подбирать хороший проект. Рассчитывать необходимые материалы. Приходилось очень много ездить. Везде один сплошной дефицит. Так в заботах и беготне шел день за днем. В конце октября я приехал домой около 3 часов дня. Ирина еще в сентябре устроилась экономистом в какую-то организацию. Мне домой надо на 15–20 минут, поэтому машина оставлена за углом на стоянке.
Когда я зашел в подъезд, из двери нашей квартиры вышла женщина с портфелем:
— Вы медработник? Что-то случилось со стариками?
— А Вы, как я понимаю, их зять? Хочу сказать, какие Вам попались замечательные люди.
Я кивнул в знак согласия:
— Я вам скажу по секрету, они ведь у Вас инвалиды второй группы. Так вот, в случае своей смерти, они все, что у них есть, оставляют в наследство своей дочери. Я три дня составляла подробно опись имущества. Они не хотят, чтобы еще кто-то претендовал на наследство со стороны. Это завещание я заверила нотариально. Поэтому живите и радуйтесь. В любом случае это уже все ваше. До свидания.
Она ушла, а я стоял в подъезде, размышляя. Так это что же? Они все то, что я привез из Германии, узаконили как свое и Иринино? Вряд ли они стали это делать без ее согласия. Получается, они готовят плацдарм на всякий случай. Или этот случай уже приближается? На входе в квартиру, я спросил у тещи, которая открыла мне дверь про женщину, вышедшую от нас.
— Это медсестра. Она делала