Поиски утраченного завтра
Сергей Лукьяненко
Мне тридцать лет. Меня зовут Никита и полвека назад я спас человечество...

Читать «За океан. Путевые записки»

0
пока нет оценок

Василий Витковский

За океан. Путевые записки

Предисловие

Летом 1892 года мне удалось осуществить давнишнее желание побывать в Англии и в Соединенных Штатах Северной Америки. Кроме простого любопытства, я имел и особую цель: лично ознакомиться с состоянием астрономии и геодезии в упомянутых странах и повидаться там с выдающимся представителями этих наук.

О собранных мною специальных сведениях я сделал сообщения в Императорском Русском Географическом и Русском Астрономическом обществах, и эти сообщения напечатаны в Известиях названных обществ (И.И.Р.Г.О. т. XXIX и И.Р.А.О. в. III).

Что же касается «путевых записок», которые я вел, по обыкновению, в течение моего четырехмесячного путешествия, то я вовсе не имел намерения их издавать, полагая, что поездка, подобная моей, представляет в настоящее время самое обыденное явление. Но настояния друзей, которым я давал читать мои «записки», побудили меня наконец, по истечении уже двух лет, напечатать их. Быть может, мои «записки» и в самом деле, как уверяют друзья, не лишена своего рода занимательности не только для астрономов и геодезистов, но и для тех, кто интересуется физическою географиею, и жизнью обитателей посещенных мною стран.

Август, 1894 г.


Сочувственная встреча со стороны просвещенных читателей и продолжающийся спрос на «записки» побуждают меня напечатать второе их издание, в котором я исправил все замеченные погрешности первого.

В. Витковский

Август, 1900 г.

I. От С.-Петербурга до Гамбурга

Когда едешь по железной дороге из Петербурга за границу, нельзя миновать Вильны, а кто, подобно мне, попадет случайно не на прямой заграничный поезд, а на так называемый варшавский, тот неизбежно должен проскучать на виленском воксале несколько часов. Чем сидеть в обширной, но неуютной пассажирской комнате, лучше прогуляться по виленским улицам, на которых за последнее время можно заметить много перемен. Все польские и еврейские вывески заменены ныне русскими, но перед некоторыми из них русскому человеку подчас приходится призадумываться; например, на Стефановской улице я прочел: «Богомольщик Геллен». Что такое богомольщик? Это оказывается еврей, изготовляющий шишки с изречениями из талмуда (так называемые филактерии) для привязывания их ко лбу во время еврейского богослужения. В общем Вильна город весьма приличный и живописный, а деревянные узенькие тротуары для ходьбы удобнее каменных. Особенно красив большой кафедральный собор, переделанный из костела св. Казимира; в нём очень изящный иконостас с высокими розовыми мраморными колоннами и превосходною живописью.

От Вильны местность становится разнообразнее, и перед Ковною поезд пробегает длинный туннель (в 700 сажен), известный разными курьезными случаями в вагонах; теперь при въезде в туннель зажигают свечи. У Ковны из окон вагона можно любоваться горою Наполеона, долиною Мицкевича и другими историческими местами. Вечером я прибыл на последнюю русскую пограничную станцию Вержболово, где отлично поужинал и простился с Россией. Переезд от Вержболова до первой немецкой станции Эйдкунен совершается еще в наших русских вагонах, причём путешественники переезжают границу буквально беспаспортными, потому что все паспорты отбираются в Вержболове и возвращаются по принадлежности уже в Эйдкунене. Государственную границу составляет ничтожная речонка; у моста стоят: по одну сторону русский пограничный стражник, а по другую — немецкий караульный.

Воксал в Эйдкунене построен по одному плану с нашим в Вержболове, а порядки здесь уже иные: пассажиры заметно притихли и стали вежливее обращаться с прислугою. Где у нас приказывают, тут уже просят. Большинство набросилось на немецкое пиво, как будто от роду его не пробовало. Таможенный досмотр совершается вежливо, но довольно подробно, хотя и без излишних придирок. Немецкие вагоны оказались не хуже русских: они снабжены умывальниками и прочими удобствами, а кушетки на ночь обратились в превосходные постели.

В Кенигсберг я приехал уже совсем ночью, причём поезд миновал несколько ворот в оградах внушительных укреплений с караулами. Спутниками моими по вагону оказались русские немцы, зло подсмеивавшиеся над новыми немецкими порядками и особенно над желанием изгнать из немецкого языка иностранные слова. «Menu» уже заменено словом «Speisenfolge», а по поводу замены билета словом «Fahrkarte» вышел, говорят, прекурьезный случай. Пассажир обращается к служащему на станции с вопросом: Wo kann ich ein Billet bekommen? — Es giebt jetzt keine Billete, sie werden Fahrkarten genannt. — Schön, wo kann ich eine Fahkarte haben? — Gehen Sie zum Billetschalter[1]. Таким образом, изменив название билета, забыли изменить название билетной кассы. Да еще вопрос, почему «карта» слово более немецкое, чем «билет», и не всё ли равно, из какого языка заимствовать, если своих слов не хватает. В этом отношении у нас, в России, проще, и каждому предоставляется употреблять те слова, которые ему нравится: где простой крестьянин говорит: «это всё едино», там образованный человек «показывает тождественность», а «интеллигент» уже «констатирует идентичность»…

Перед Диршау (на Висле) я любовался прекрасным железнодорожным мостом, быки которого построены, как известно, из нидер-мендигской лавы.

Рано утром поезд миновал сильную крепость Кюстрин и двойной мост через реку Одер, и в начале седьмого часа, по особой ветке городской железной дороги, мы прибыли в самый центр Берлина, на станцию Фридрихштрасе. Пользуясь льготами проездного билета решился провести весь день в Берлине и ехать дальше лишь с вечерним поездом. Для хранения ручных вещей тут, как и везде за границею, на воксалах имеются особые отделения, куда, за ничтожную плату, вещи отдаются под квитанцию; это многих избавляет от необходимости останавливаться в гостиницах.

Не имея определенного плана, что именно осматривать, я пошел со пергой улице от станции и через несколько минут вышел на главную «Unter den Linden». Это широкий, хотя и не длинный, но весьма изящный проспект, обсаженный превосходными липами, уже совершенно зелеными, несмотря на первые числа мая. Хорошая, ровная мостовая поливалась из больших железных бочек, везомых сильными и красивыми лошадьми. Улицы уже были запружены школьниками, торопящимися на утренние занятия; тут начало занятий в школах зимою в 8, а летом в 7 часов утра. Кроме отдельных школьников, длинные вереницы их тянулись одна в церковь с молитвенниками, другая на загородную ботаническую экскурсию с красивыми зелеными жестянками за спиной. На «Unter den Linden» стоят все три дворца Берлина: Старый, где жил Вильгельм I и где мне указали то историческое окно, в котором старый итератор появлялся народу в дни важных событий, Малый, где проживал Фридрих III в течение короткого своего царствования, и огромный «Замок» — резиденция нынешнего императора. Против Старого дворца находится великолепное здание Берлинского университета со стоящими впереди превосходными мраморными статуями обоих Гумбольдтов, Александра и Вильгельма.

Пройдя весь проспект, я вышел на обширную Парижскую площадь, окруженную домами иностранных послов, триумфальной аркой и неизбежною для Берлина гауптвахтою. Отсюда начинается огромный парк, называемый Зоологическим садом, хотя собственно зоологический сад занимает лишь небольшую его часть. Невдалеке от арки, называемой Бранденбургскими воротами среди роскошной

Тема
Добавить цитату